— Я мог бы поспорить с тобой, Ваня. Только неохота. Случается в жизни так, что женщина остается только одна.
— Бывает. — Он неожиданно сдался без боя. — Женщина одна, а катеров много.
— Что?
— Не уехал на этом, поедешь на другом. — Он кивнул в сторону. — На третьем причале грузится почтовый до Дессы. Николай Семеныч может взять пассажира. Рейсовый обгоните, не сомневайся.
* * *
Я подозревал, что на мастер класс Медеи пришло народу вдвое больше против запланированного. Во всяком случае, в комнату пришлось вносить дополнительные стулья, и все же нескольким слушателям пришлось стоять у стены.
То, что практически все они были мужчинами, только укрепило меня в моих неприятных подозрениях. Все эти мужики видели перед собой новую яркую звездочку — молодую, красивую, талантливую — и каждый из них был не прочь заполучить себе хотя бы кусочек.
И в этом, я считал, они были совершенно неправы. Медея, вся целиком, принадлежала мне одному.
После окончания лекции ей еще некоторое время задавали вопросы. Постепенно, все петухи снялись со своих насестов и столпились вокруг моей птички. Я наблюдал из угла комнаты и пока не торопился вмешиваться.
Тем более, что сейчас мою работу выполнял знакомый мне по эпизоду в Ламосе мсье Жерар. Старикашка чуть ли не чарльстон выплясывал, оттирая соперников. Но в конце концов он выдохся и отвалил попить водички.
Над Медеей еще кулдыкали два индюка, и вид у нее был довольно измученный. Пожалуй, пришел мой час выступить в роли спасителя.
— Дорогая, — я подошел к ней, будто бы ненароком оттирая плечом ухажеров, — ты закончила? Мы уже опаздываем.
Она окинула взглядом своих плешивых донжуанов, вздохнула и сдалась:
— Да. Пойдем, — и добавила язвительным тоном: — дорогой.
— Извините, господа.
Я, конечно, мысленно, но от всей души пожелал господам поноса, чтобы не зарились на чужое, и повел Медею сначала к дверям конференц-зала, затем через холл и на улицу.
Когда она прошла мимо группы мужчин, все они в едином порыве выпрямились и втянули животы. Расслабьтесь, парни, подумал я, девушка со мной. Я ее гуляю, я ее и танцую.
Девушка не возражала. По крайней мере, я надеялся, что ее молчание означает согласие. Пребывать в заблуждении мне довелось недолго.
— Моя гостиница в другой стороне, — сказала Медея.
Я положил ладонь на ее руку, удерживая ее на своем локте.
— Знаю, но ты ведь хочешь есть?
— Ну… да. Хочу.
Наверное, усталость и голод сделали ее более миролюбивой.
— Тогда зайдем в «Дессу-маму». Я заказал столик.
