– Так ты ничего не знаешь о Любином бой-френде? – не отставала я.
– Ни-че-го, – фальшиво пропел Юра.
– А если честно? – вперила я в него острый как шило взгляд и, достав из кошелька еще одну сторублевку, положила перед ним на стол.
– Ну что ты! – испуганно встрепенулся он, тут же накрыв купюру своей короткопалой ладонью. – Так бросаешься деньгами, – подобострастно заулыбался он, с мягкой укоризной глядя на меня и покачивая головой.
– Так что насчет…
– Скажу, скажу, – с торопливой услужливостью проворковал Шажков и, сделав серьезный вид, понизил голос до шепота: – Наркоторговец.
– А конкретнее?
– Не знаю, душенька, не знаю.
Я поняла, что он трусит, и не стала настаивать.
– А где Люба живет, знаешь?
Шажков замялся.
– Правильный адрес? – Я достала из кармана записную книжку и, открыв нужную страницу, указала Юре на Любин адрес, который мне дала Света Коршунова. Он смущенно кивнул, опасливо посмотрев на меня.
– Не пойму, – жеманно пискнул он только для того, чтобы скрасить свое испуганное молчание, – чем тебе Арникова не угодила? Или ты ее подозреваешь…
– Нет. Ее подозревать у меня нет резона, – холодно отрезала я, – она была убита раньше Ежова.
Шажков, который решил снова промочить горло, чуть не поперхнулся. Он бессмысленно завращал глазами.
– Убита? – сдавленно произнес он.
– Да. В своей квартире. Думаешь, из-за наркотиков? – спросила я напрямик.
– Возмо-ожно, – растягивая слоги, ответил озадаченный Шажков.
– И кто, как ты думаешь, мог отважиться на это?
– Дружки ее из наркомафии, – на удивление беспечным голосом сказал Шажков.
Шок прошел, и он вновь, казалось, выплыл на поверхность. Его квазиженская грациозность, салонная вычурность и склизлое тщеславие засияли новым блеском. Точно он пережил какой-то омолаживающий катаклизм. – А как насчет ревности?
– Ревности? – удивленно заморгал он.
– Может, это Вика?
– А кто его знает? – хихикнул Юра, потянувшись к водке.
– На дружков из мафии, видишь ли, не похоже…
– Это почему? – оживился пуще прежнего поэт-песенник.
– Они сами ее ждали в клубе, вернее, их представитель. И не дождался.
– Как интере-е-сна! – возликовал Юра, хлобыстнув водку.
Он плотоядно потирал руки и не сводил с меня своих лихорадочно горевших глаз.
– Вот я и подумала…
– Не-е, – поморщился он, – не Антигона она, не Федра…
И пошло-поехало. Реминисценции из классического наследия греков и французов. Еврипид плюс Расин. Я закатила глаза. Потом скептически улыбнулась.
– Как знать, в иные моменты…
