Впрочем, скучать не следовало: задание не ждало. Однажды скука обещала закончиться. Ведь где-то, ещё очень далеко, замерли в пепельном сне развалины, иссушенные, заветренные. Настолько далеко, что невозможно было даже предположить, сколько отнимет оставшийся путь, куда повернёт. Это оставалось загадкой. Сложной, волнительной, заставляющей покорно следовать за стрелками, выведенными на карте, позабыв о тревогах и унынии.
Путешественники по-прежнему мало разговаривали, несмотря на дружеские отношения. Не желали отвлекаться, тратя время на бессмысленные беседы, забывая о возможных испытаниях. Следовало быть крайне бдительными, а посторонние темы бы только мешали, каждый раз выводя путников из действительности. Они почти вступили в битву — такую же нелёгкую, томительную, напряжённую. Только без кровопролитий и потерь. Хотя о последнем пока не следовало утверждать с уверенностью.
Они числились всего лишь помощниками, но относились к заданию, как к невероятно важной миссии, решающей судьбы. Подходили со всей ответственностью. Не хотели подводить Мавена Ворнетта, как это, судя по всему, некогда сделал загадочный предшественник Вульфорда, и самого Джеймса.
Джеймс… Брат Лилиан, с которым она так и не смогла попрощаться. Слишком много тогда обрушилось на её плечи, слишком трудным выдалось время — кажется, она не успела даже в полной мере осмыслить его мучительную гибель. Его всего лишь не стало. Джеймс словно просто ушёл из её жизни, ступив на новый неведомый путь.
Именно Джеймс «заставил» Лилиан прерваться, остановившись посреди тонкой невзрачной тропы, протянувшийся вдоль очередного речного берега.
Тучи темно-серой пеленой обволакивали небо, плясали, устремлялась к туманным далям. Ветер. Неприятный, холодный, покалывающий. Он упорно дул и разносил по влажноватому воздуху потоки сломанных листьев.
Старое трухлявое дерево, испещрённое рытвинами, возвышалось над пустеющим берегом. Не так давно, наверное, оно цвело, играло красками, закрывавшими многочисленные трещины, но теперь высохло, став частью тусклого и однообразного пейзажа, длинного, утомляющего. Около дерева Лилиан и остановилась.
Одна её рука скользнула к коре; другая, сжимавшая карту, заметно напряглась; потускневший взгляд заметался по извилистым картографическим линиям. Словно так она чувствовала себя уютней, спокойней… Странно! Это было на неё не похоже: по-видимому, девушку что-то действительно тревожило.
Недоумевающий и взволнованный, Эдмунд приблизился к Лили, пытаясь выяснить, что с ней происходит.
