Сведения о состоянии его здоровья становились все тревожнее, диагноз предсказывал скорбный конец. Как узнать поточнее? Звоню Наде на Самотечную. Автоответчик ее голосом рекомендует: «Оставьте свой номер, вам перезвонят». Никто не перезванивает.
Узнаю из прессы, что идет тяжба за эту однокомнатную квартиру в центре Москвы, на которую «положила глаз» и Анна: нужны деньги на оплату учебы подрастающих детей. А что станет с его бесценными дневниками, которые вел всю жизнь? С богатым архивом? Рукописями? С дорогими фотографиями?
После новогодних праздников стал каждые две недели, а потом и чаще, звонить в Москву Кириллу, старшему сыну, от первой жены эстонки Греты. Он сообщал бюллетени о переменном состоянии здоровья отца, тот был рад моим звонкам и приветам, которые Кирилл исправно передавал в Израиль. до середины апреля.
Начиная с 71-го не было года, чтобы мы с Мишей не созвонились 17 апреля, в день смерти Паши Луспекаева: и в Минске, и в Москве одновременно поднимали рюмки в память великого артиста, Мишиного друга. И вот так случилось, что Миша ушел из жизни тоже в апреле: через 41 год и пять дней после смерти Павла.
И еще. Я давно заметил, что пишется он не Казаков — от «казак», а Козаков — от еврейского «козак». Действительно, отец его, писатель Михаил Эммануилович, был еврей, а мама Зоя Александровна — русская. Так Миша в 2011-м умер после 18 апреля — иудейского Пейсаха, — перед 24-м — православной Пасхой: 22-го. Чтобы не обидеть никого из родителей.
В альбомах моих его и наши совместные фотографии, много Мишиных дисков. Буду смотреть, слушать, вспоминать старшего дорогого друга до конца своих дней.
