- Давеча из Москвы прискакали, когда мои на воротах стояли, - услышал Пугало голос Гришки, - дык, сказывают, то послы от бояр к Иван Мартынычу.
- Прям послы? - недоверчиво спросил Никола, почесав бороду.
- Ну, прям не прям, а люди государевы. Поди, об замирении хлопотать станут. Так что, могет, братцы, и распустит нас атаман заместо похода-то.
- Ага, хрен им да редьку, - пьяно воскликнул Лукьян. - Какое замирение? Пожгем Москву, меха да шелка их отымем, тогда и поглядим.
Ермолай нахмурился. Вот так так! Это что ж получается? Приехали чины московские, умаслят атамана, и все. Нагрянут люди Пожарского, те, что его ищут. Н-да, только он вздохнул свободно, решив, что Роговца бояться не стоит, а тут на тебе, новый поворот. И что тогда? Снова бежать? В Дикое Поле аль еще куда? Сколько ж можно?! Нет уж, кончать с Николкой надо, пока худого не случилось. Согласится Заруцкий или повесит послов, еще поглядим, а всякий день ходить, словно под топором… Проще порешить, и всего делов
Застолье продолжалось уже часа три. Пугало захмелел, в голове шумело, дьявольски хотелось спать. Но уйти он не рискнул, а ну как Николка осмелеет, пока его нет, и проболтается Гришке и остальным.
И тут Роговец встал, похлопал Хортица по плечу:
- Ладно, братцы, идти мне надобно.
- Куды? Рано больно!
Но он, не слушая, кинул на стол медяк и направился к двери.
- Погодь, Никола, я с тобой, - тут же подхватился Ермолай.
Они вышли, слегка пошатываясь, холодный ветер пахнул в лицо запахом далекого костра. Внизу, под крутым берегом, катились темные воды Воронежа.
- Ты, Ермолк, не боись, про девку ту убитую я молчок, - язык у Роговца слегка заплетался.
- А то не ведаешь, что я ее не убивал. Сама удавилась.
- Сама-то сама, да не без твоей причастности.
- А кто меня подзуживал?! Давай, мол, неча робеть… А теперича не замазанным остаться хошь? Ты, Николка, не сумлевайся, коли меня потопишь - вместе утопнем.
- Да уймись ты, сказываю ж - не проболтаюсь.
Но Ермолай на его слово полагаться не желал. И потому, когда кабак остался позади, осторожно огляделся. Дорога шла вдоль берега, вокруг темно и пусто: с наступлением вечера оставшиеся в крепости жители запирались в своих домах, чтобы не попасть под руку хмельным казакам.
Сделав вид, что споткнулся, Пугало наклонился, выхватил из-за голенища нож и с размаху воткнул его в Роговца, целясь в грудь. Тот вскрикнул, схватился было за саблю, но обнажить ее не успел. Силы покинули Николу, глаза закрылись, и он мешком свалился к ногам убийцы.
