Словно в ответ на его мысли, тихо скрипнула низенькая дверь, и в комнату вошла мамка. Увидев открытые сундуки, она запричитала:
- Да что ж ты творишь, а?! Почто тебя Федор Иваныч впустил, чтоб ты по ларям без спросу шарил?
"Пора", - решил Пьер и заголосил что было сил.
Женщина от неожиданности оторопела. Дверь распахнулась, и в комнату вбежал веснушчатый рыжеволосый парень лет двадцати в перепоясанном кушаком длинном зеленом кафтане, похожем на те, что Пьер видел на фигурах стрельцов в музее Гревен. На боку висела длинная сабля.
- Что с дитем? - обеспокоенно крикнул он.
Мамка всплеснула руками.
- Да что ему сделается, окаянному? Вон, гляди, все сундуки отомкнул.
Но "стрелец", не слушая ее, рванул к малышу, присел перед ним на корточки и принялся ощупывать. Веснушки на его лице побледнели от волнения.
- Все ладно? Где-нить болит?
Пьер отрицательно покачал головой и ткнул пальцем в мамку:
- Не хосю!
И, чтобы усилить впечатление, гневно топнул ножкой:
- Уди!
- Ого, и впрямь ровно царь, - удивился парень.
В открытой двери стали появляться привлеченные шумом челядинцы. Глядя на растерявшуюся мамку, кто-то сказал:
- Ступай-ка ты, не гневи дитятю.
- Да что ты, Кузьма, обалдел? - возмутилась она. - Меня ж Федор Иваныч посечет!
Вдруг все разом расступились, и появился сам Шереметев в желтом суконном кафтане, из-под которого виднелись красные сафьяновые сапоги. Без шуб он оказался не таким уж и толстым.
"Приделать Черчиллю бороду - и прямо одно лицо будет, - мысленно фыркнул Пьер. - Сейчас я вам выдам представльеньице, мсье Шереметев".
Между тем тот, нахмурившись, кинул взгляд на Пьера и грозно сказал мамке:
- Я, Агафья, почто тебя сюда поставил? Дабы ты крик на весь двор разводила?
Та сжалась, словно уменьшившись в размерах, и принялась оправдываться:
- Помилуй, батюшка Федор Иваныч, да нешто я…
- Хватит причитать! Сказывай, что тут у вас учинилось!
- Мальцу она не глянулась, - ответил за нее "стрелец". - Требует, чтоб ушла.
- Требует?! - глаза боярина полезли на лоб. - Это как же?
Пьер решил, что настала его очередь вступить в разговор. Он подбежал вплотную к Агафье и, упершись обеими руками в ее бедро, стал выталкивать.
- Уди! Уди!
- Ну, ты погляди, а, - всплеснула она руками, а толпа у двери умиленно заахала.
- А ну, цыц там! - прикрикнул Шереметев и снова накинулся на мамку. - С чего это он серчает?
- Ведать не ведаю, батюшка. Я ставень-то сняла с оконца да отошла по надобности. Вертаюсь - а он тут в ларях твоих шмыгает, вот я и спросила.
