Думный дьяк с удивлением взглянул на собеседника.
- Воротынский? Чем он тебе не гож?
- Да, чую, вперед меня в регенты рвется. Все с царенком шушукается, а Бог его ведает, об чем. А ну как и впрямь возжелает на мое место? Мне, Василий Григорьич, неможно к Петруше слишком близко кого подпускать. И так вон пес его верный ни на шаг не отходит.
- Это кто ж таков?
Шереметев вздохнул и задумчиво погладил бороду.
- А? Да Васька этот, коего князь Пожарский к Петруше приставил, когда его в церкви Успенья нашли.
- Помню, - кивнул Телепнев. - Что ж, Федор Иваныч, задумка твоя мне понятна. Пошлю Алешку Власова с робятами его, вмиг все сведают про зачинщиков, ну и про вину Воротынского, само собой, не запамятуют. А теперича пойду, недосуг мне.
- Ступай, Василь Григорьич, ступай. Да Ефимке, братцу твому, не забудь про разрядные книги наказать. Пущай все сделает, как надобно, мол, деньги все шли на царевы забавы, а мы вовсе не при чем. Сам ведаешь, мы с тобой по одной плашке ходим, коли мне соляные промыслы в вину поставят, так и тебя не обойдут. Ты ж прибытку-то с пошлины не многим меньше мово имеешь.
Думный дьяк проницательным взглядом посмотрел в глаза Шереметеву. Да, намек весьма прозрачен: не спасет он боярина, так тот его самого погубит. Придется с ним одну лямку тянуть, а не то… Страшный человек.
Между тем толпы народа, доведенного до крайней нищеты новыми пошлинами, осаждали Челобитный приказ в ожидании ответа на свое прошение. Увы, безрезультатно.
- Подите отсель, - ворчал тучный низенький дьяк, - не до вас царю-батюшке.
- А до кого ж? - возмущались люди.
- Боярам пособить он завсегда готов, а мы последние рубахи до дыр сносили, дык и ниче?!
- Никуда не уйдем, покудова государь грамоту не пришлет!
Но день за днем их ждал один и тот же ответ: нет ответа.
- Небось, забыл об нас самодержец по малолетству своему, - вздыхали одни.
- Аль Шереметев задурил царю голову да наплевал на наши чаяния, - кипели другие.
Обстановка накалялась.
- Боярам лишь бы свою деньгу не упустить, а до народа и делов нету.
- Неча ждать, робята, надобно в Кремль-город идти!
- Пожечь дворы бояр!
- Погодьте, други, царь обещался ответить непременно.
- Окстись, Макарка, уж которую седмицу ждем. Истинно сказывают, обманули его бояре.
- Пишите, мужички, еще челобитную, отнесем лично государю.
- Айда в Теремной дворец!
На том и порешили. Сочинили второе прошение, Платон Гусев, высунув от напряжения кончик языка, аккуратно вывел придуманный текст на грамотке, и двинулись в Кремль. По дороге разъясняли свои требования каждому встречному - торговцам и стрельцам, чернецам и ремесленникам, - и в результате многие присоединились к мятежной толпе. Были здесь и дворяне, под шумок надеющиеся вернуть потерянные во время Смуты блага, и купцы, задушенные налогами, и обнищавшие посадские, и церковники, радеющие за "исконную богобоязненность", и оголодавший мужики, и крепостные. Кто-то тащил хоругви и иконы, кто-то - колья и бердыши, разномастная толпа, шумя и колыхаясь, неумолимо приближалась к царскому дворцу.
