Никто не ответил. Только злобно сопели.
- Василий, открой дверь!
Купцы зашевелились.
- Я согласен!
- Я тоже...
- Кто согласился, прошу предъявить документы для записи...
Радостное ощущение силы советской власти переполнило Василия. Он разжал затекшие на рукоятке нагана пальцы и толкнул плечом дверь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Солнце еще с горы ног не спустило, а Ефим Олесин уже вышагивал по городской улице.
Одетый в новые холщовые штаны и рубаху, он выглядел молодцевато. Кажется, что и солнце-то сегодня раньше встает по такому случаю!
Хотел Ефим прямо на подводе подъехать к вокзалу, где теперь работает смазчиком Панька, да любопытство взяло верх. Клашу посмотреть захотелось. Теперь не обернешь дело - на сносях баба, глядишь, внука Ефиму принесет.
Кланя встретила его ласково, батей назвала. Расслабло сердце Ефима распряг лошадь во дворе, велел Клаше доглядеть, а сам пешком на вокзал.
Но что это? На перрон не пускают.
Ефим подошел к милиционеру.
- Не могу, - ответил тот. - Только по пропуску.
- Да мой сын, Панька, тут работает. К нему мне надо.
Милиционер стоял на своем.
Ефим рассердился:
- А еще говорят: батраку везде дорога! К сыну родному не пущают!
- Да пойми ты, - не вытерпел милиционер, - агитпоезд председателя ВЦИК товарища Калинина встречаем. Не можем же мы всех пустить!
- Что тут случилось? - Строгий голос заставил Ефима обернуться.
- Вот, товарищ Чичканов, он к сыну просится. Сын его тут работает.
- Вы кто? - уже мягче спросил Чичканов, рассматривая Ефима.
- Я - кривушинский коммунар, Ефим Олесин, а он меня не пущает.
- Так ты из Кривуши? Знаю, знаю вашу коммуну. И председателя Ревякина знаю.
- Я ведь и Калинину не помешаю, - умоляюще продолжал Ефим. - От батрацкого спасиба и Калинин не отвернется.
Высокий худощавый мужчина, стоявший рядом с Чичкановым, улыбнулся и мягко сказал:
- Конечно, не отвернется. Пропустите его!
- Есть, товарищ Подбельский, пропустить! - Милиционер взял под козырек.
- Давайте нашего коммунара с Михаилом Ивановичем познакомим? предложил Чичканов Подбельскому.
- Что ж... Пойдемте с нами, товарищ...
Ефим разгладил реденькие волосики бороды.
Состав из семи пассажирских вагонов тихо подошел к перрону. Строй курсантов замер в почетном карауле.
Глаза всех встречающих прикованы к вагонам, украшенным плакатами, березовыми ветками, лозунгами: "Да здравствует пожар мировой революции!"
Из вагона, на котором нарисован рабочий с факелом, выходит невысокий человек в очках. Бородка клинышком, белая рубаха, перехваченная крученым шелковым поясом, хромовые сапоги. В руке - черная фуражка, он приветственно машет ею и улыбается широкой доброй русской улыбкой.
