Ефим забыл про Паньку. Все его внимание было приковано к этому человеку. "Так вот ты какой, Калинин! - мысленно повторял Ефим, разглядывая Калинина. - По обличью - наш... Крестьянский человек!"
И не знал Ефим, что с другого крыла перрона за Калининым наблюдал Панька и шептал своему товарищу по работе: "Наш, рабочий человек... Из рабочего класса!.."
Чичканов, Подбельский, а за ними и другие работники губернских учреждений подошли к Калинину. Ефим не отставал от Чичканова. Он сам удивлялся, откуда взялось у него столько смелости.
Пожимая руки встречающих, Калинин поравнялся с Ефимом.
- А это - наш первый коммунар, бывший батрак Ефим Олесин, отрекомендовал Чичканов Ефима.
Калинин сверкнул очками, нацелился на Ефима клинышком бороды.
- Очень, очень приятно познакомиться с тамбовским коммунаром. - Он долго тряс руку Ефима.
Ефим захмелел от радости и счастья: он шел за Калининым рядом с губернскими начальниками!
Вот уж прошли ряды почетного караула. Михаил Иванович остановился и что-то говорит курсантам.
Когда подошли к большой открытой машине, приготовленной для дорогого гостя, Ефим снова оказался рядом с Калининым.
- Поедем, товарищ Олесин, с нами смотреть строительство узкоколейки, - предложил Калинин. - Как твое имя-отчество?
- Ефим Петров!
- Садись, Ефим Петрович! Поехали!
Ефим очутился в автомобиле на мягком кожаном сиденье.
Оглянувшись на толпу людей, окруживших машину, Ефим на мгновенье увидел Панькино восторженное лицо и помахал рукой.
На северной окраине Тамбова, у тупика новой узкоколейки автомобиль остановился. Калинин оглянулся на Ефима.
- Ну как, жив? Не страшно?
- Да вить как сказать... На миру и смерть красна! А тут честь мне такая!
Чичканов поддержал Ефима за локоть, когда тот стал вылезать из автомобиля.
Их уже ожидал паровозик с одним-единственным открытым вагончиком.
Машинист ехал осторожно. И путь новый, и пассажир необычный. А дома - жена, дети.
Чичканов рассказывал Калинину о местах, мимо которых они проезжали.
Ефим слушал так, словно был тоже приезжим из дальних краев, - он ни разу не был здесь.
Проехали архиерейский лес, мост над сверкающей Цной... Показался сосновый бор...
Толпа дезертиров расположилась на вырубке завтракать. Кто сидел на пеньке, кто полулежал на траве. Кое-где мелькали платки женщин, принесших из села завтрак своим мужьям.
Кроме дезертиров, находящихся под охраной, тут были и свободные крестьяне, пришедшие на заработки. Они держались сторонкой, были лучше одеты. И уж совсем обособленно сидели на пнях местные мелкие буржуи, отрабатывающие трудовую повинность...
