Моабитские хроники | страница 37
Впрочем, Джексон Поллок так и говорил мне: «У поездов дипломов нет!». Еще бы, он сам машинистом был, он сам поезд водил. Распахивал дверь тамбурную.
«Именно благодаря цвету мы становимся невос-принимаемыми» (Делез), мы вырываемся из означивания, воспоминания - вот этого личного воспоминания квартирки на Пушкинской. Всюду можно пририсовать глаз, который откроет абсолютное значение, аффект самого себя, и всюду знак можно закрасить цветом, который ничего не значит.
26.09
Начал смотреть «Пину» Вендерса. Но бросил - все это так по-городскому, цайтгеноссишен... тоталитарное/ антитоталитарное... кацо/колесо... А Греции нет, и «Лилит не горит», как говорит Соснора.
Вместо этого пересмотрел прекрасный «Слон» Ван Сента. Вот где истинная хореография - чистая, осенняя, в пустотности прохладного воздуха вокруг этой страшной школы и тут же в какой-нибудь складке джинс. Предельно скромная, ненарочитая хореография, не лезущая в учителя, как неугомонная Пина Ба-уш.
«Пина научила меня выражать себя!» - говорит кто-то из ее актеров. Ну конечно, научила выражать именно то, что другие называют «выражением». Да пошли вы нафиг со своей «выразительностью» и своей острой бодрой актуальностью!
Писал картину, изображающую морячка, бьющегося головой о гроздья рябины. «Он соединил удачу и неудачу, условность и «забыл» - так сказалось о нем.
01.10
Странный шелест Америки, где на место свободы слова встала неизбывная семья, приватность без частного, кролиководство, чудящееся даже в дизайне автомобилей.
Мы вышли из пещер и вырвали семейственность из биологического детерминизма, но что дальше?! Мы крутим и вертим послушно, вдуваем и лижем все, что крутится и вертится. Втык бесконечный под звездно-полосатым флагом. Дробильня муравья, суп муравья, сук муравья. Белочка муравья. Пузырящийся свет. Этап. Неперевальный. На этом построены гоас1 тоу1е - поиски перевала, которого нет. Как у Ларри Кларка в «Один день в раю» - гордость мышцы и гладкость кожи, воспаряемый рай, который почему-то всегда окажется под пулями.
Я впервые увидел работы Ларри Кларка на его персональной выставке в Лионе. О фильмах я тогда вообще ничего не знал. А там были фотографии, коллажи, какие-то письма, записки, фрагменты домашнего видео. Все это не очень меня заинтересовало, я только отметил про себя, что у этого старикана молоденькая и ужасно красивая герлфренд. Но потом я наткнулся на маленькую бумажку - нечто вроде памятки, написанной от лица домашнего животного к хозяину. Там был пункт первый: