Две книги о войне | страница 95
В жаркий день на версту слышен запах, — говорит связной. — В боевом охранении в такой день ребята чуть ли не противогазы надевают. Им наполовину урезаны часы стоянки.
Егор Фомич смотрит совсем в другую сторону. Не может он глядеть на лощину! Он кивает мне, говорит:
Какие места, а? Где такое еще сыщете? Море, а не лес. Ни конца, ни края.
Насколько хватает глаз с высоты вокруг виднеется один только лес, лес, лес. Горизонт напоминает непрерывную цепь кавказских гор.
Потом и началось это, бой решительный за Кудрявую. .. Дело было под самое утро. Человек пятьдесят наступали по берегу, к лощине хотели прорваться. На этот раз они, собаки, схитрили, атаку начали втихую. Видать, учуяли, что народу на Кудрявой кот наплакал. Он-то и кричит мне: «Дедка, теперь держись!
Стрелять тебе запрещаю, не открывай себя до моего сигнала».
Пулемет его заговорил вовремя и остановил фашистов у самой лощины. Те залегли и открыли огонь. Пулемет замолк. Стали по его дзоту бить из минометов.
Штук тридцать мин выпустили. Звоню: «Как дела?» — «Молчи, дедка, не тревожь пока!» Молчу. А сердце-то в груди разрывается. Да. .. Постреляли юнкера и во весь рост поднялись. Пошли, как ходят в строю. И тут пулемет его вновь застрочил, стал крестить их. Негде было врагам укрыться, и они побежали назад. Сам позвонил: «Атаку отбил! Тринадцать лежат». Только он это сказал, как новая группа показалась у лощины. Мне сверху все видать! . . И снова старая история: опять побежали. Звоню: «Сколько?» Отвечает: «Девять человек, мало».
Так он воевал, а я ждал своего череда. У меня заряженных было три диска. Жаль, что не было помощника. А то бы не утерпел, ввязался в бой. Звоню: «Как ■
дела?» И в такую трудную минуту смеется: «Всё жмут!» — «А ты как?» — «Все поджидаю! Я им, дьяволам, здесь уготовил такую дорожку на тот свет, что надолго меня запомнят». — «Хорошо, говорю, скажи,
; когда надо подсобить». Он и говорит: «Как только патроны придут к исходу, скажу — тогда открывай огонь, я и отойду».
И вот так, изредка, мы переговаривались с ним, пока он не закричал: «Слышишь, дедка? Дедка, умри, но не уходи с высоты! Слышишь? Осталась последняя у _ лента. Закладываю ленту...» Гляжу в окошко: фашисты окружили его самодельный дзот. Прижимаю трубку к уху, слышу: «Дедка, прощай, веди теперь огонь по моей хате, я им не дамся, держись теперь ты...»
Дзот его разворотило во все стороны. Наверное, он сразу рванул несколько гранат. И все стихло. Юнкера ^ эти самые тоже почти все полегли... Я вроде как окаменел, прирос к пулемету — так и остался лежать...