Полетели | страница 37



Вокруг меня уже толпились зеваки, которые что-то бурно обсуждали. Я попытался встать, но тут же упал из-за пронзившей ногу сильной боли. Нога была сломана. Однако боль послужила толчком — я сгруппировался и теперь, словно исправный радиопередатчик, улавливал каждый звук.

— Да уж, — вещал женский голос, — а молоденький какой. Ну что же, с кем не бывает.

— Интересно, как он сюда? — осторожно спрашивал мужской голос.

Я наконец огляделся. Мощённая камнем улица походила на те, что описывали в романах века этак 18-го. Я сидел на мраморной лестнице огромного здания из красного кирпича с белыми, как снег, арочными обрамлениями окон и одной-единственной мраморной двери. Люди вокруг меня напоминали бомжей: оборванные одежды, сами — грязные, и поэтому стоял отвратительный запах. Я поморщился.

— Где я? — тихо произнёс я.

— На Земле, — ответил кто-то.

— А город? — недоумевал я.

— Москва, парень. Москва.

Мне помогли встать, и теперь я мог разглядеть это красное здание. Оно напоминало Московский Кремль — то же величие, такая же высота, но… это был не тот Кремль, который я привык видеть на частых прогулках по Красной площади в Москве. Он был чужим. Я вновь оглядел улицу: довольно-таки широкая, с хорошо сохранившейся брусчаткой, по обеим сторонам — похожие друг на друга дома с белыми колоннами, различавшиеся лишь узором лепнины на фасаде. Храма Василия Блаженного здесь не было. Совершенно точно это была не та Красная площадь и не та Москва, где я жил. Я попытался шагнуть, но снова подкосила боль в ноге, и я гулко упал на камень.

— Я — Аня, — услышал я за спиной.

Борясь с приступом боли в ноге, я посмотрел снизу вверх. Примерно моего возраста, короткая стрижка, копна русой чёлки слегка прикрывает глаза. Зелёные глаза. Зелёные? Я только теперь заметил зелёное, как трава, небо, покрытое каким-то то ли туманом, то ли дымом, сквозь который иногда проглядывали лучи солнца. Только теперь я увидел — на небе не было ни одной птицы, на улице — ни одного зелёного листика, ни одной травинки. Аня протянула мне руку:

— Я тебе помогу.

Аня, не произнося ни слова, практически тащила меня на себе. Все мои попытки заговорить обрывались улыбкой и фразой: «Потерпи, ещё чуть-чуть».

Боже! Какие же это были трущобы! В развалинах бывших домов, среди мусора и вони, разжигая в бочках костры, жили люди. Люди? Скорее обросшие грязью существа. Невозможно было узнать — мужчина это или женщина. Аня притащила меня в комнату одной из этих развалин. Насквозь потрескавшийся в некоторых местах потолок опасно нависал над бетонным полом, на стенах кое-где можно было уловить еле видимый след обоев в цветочек. На окнах с разбитыми стёклами красовались пожелтевшие занавески с выцветшим рисунком когда-то красных коней. Аня уложила меня на грязную кровать и уселась рядом.