— А если бы там царствовало бесконечное празднество, свободное от всяких нравственных норм, то вы бы там больше недели также не задержались, — продолжал Белениус.
— Верно, — признала Ют. — Значит, там есть и то, и другое?
— Конечно. По сути, чистый свет ничем не лучше непроглядной тьмы, — Белениус пригубил из своего кубка. — Поэтому самые сильные люди сочетают в себе и тьму, и свет. То же относится и к городам… И вообще ко всему. День хорош по-своему, ночь — по-своему, и идеал — это их чередование.
— То есть Вавилон приветствует и зло в чистом виде? — изумился Шелест.
— Ну, можно и так сказать. Знаете, как там называют тех, кто ценой своей жизни защищает город?
— Как? — хором спросили Шелест и Ют.
— Воины света, порождения тьмы. Кстати, сдается мне, и тебя там тоже так назовут, — Белениус посмотрел на Шелеста.
— Я — порождение тьмы? — уточнил Шелест, указывая на себя пальцем. Это он слышал уже не раз, но впервые в качестве похвалы.
— Похоже на то, — кивнул Белениус. — Но ведь это не значит, что ты не можешь находиться на стороне света.
Шелест задумался. Эти слова очень заинтересовали его.
— Может, это и хорошо, — сказал он, когда они уже улеглись спать — Шелест растянулся на деревянной скамье, Ют устроилась на его плече. — По крайней мере, если я — порождение тьмы, то проход через эту равнину мне обеспечен.
— А что насчет меня?
— Ты ничем не лучше, — Шелест шутливо щелкнул ее пальцем. — Так что и ты пройдешь. А вообще, здорово он сказал, правда? Воины света, порождения тьмы… Мы будем сражаться по зову судьбы, — вдруг тихонько пропел он, радуясь неожиданно нашедшимся словам и, что было еще приятнее, музыке.
— Загнул, — покачала головой Ют. — С такими песнями тебя оттуда мигом выставят.
— Но я люблю петь, — протянул Шелест капризным голосом.
— Как будто это кого-нибудь волнует, — хихикнула Ют.
Ночь прошла спокойно. На обоих навалилась усталость. Но перед тем как провалиться в сон, Шелест успел еще раз представить Вавилон, который, кажется, становился все ближе.
Утро для них наступило рано. Шелест и Ют по совету Белениуса отправились в путь с первыми лучами солнца.
Выйдя за пределы странного селения, о котором Белениус не сказал ни слова, и в котором по-прежнему не наблюдалось людей, они двинулись вдоль горной цепи. Белениус уклончиво отвечал на разные вопросы, в том числе и о Вавилоне, но ничего конкретного из него вытянуть не удалось. Теперь он стал очень похож на перевозчика через «море», от которого нельзя было добиться сколько-нибудь дельных ответов.
