»), решил вернуться на Землю. И он возвращается. И вновь оказывается в городе на Неве. Зачем? Чтобы отомстить («
Проснулись в сердце забытые зависти»). И поэт покупает оружие мщения:
«Антиквар! / Покажите! / Покупаю кинжал.
И сладко чувствовать, / что вот / перед местью я».
Но мщения не получилось. Ведь даже улица, на которой жила любимая, изменила название: была Жуковской, а стала, как говорят ему:
««Она – Маяковского тысячи лет:
он здесь застрелился у двери любимой»
Кто, / я застрелился? / Такое загнут!»
Но любовь, которой так гордился поэт, ушла, закончилась. И он с горечью подводит итог:
«Петлёй на шею луч накинь!
Сплетусь в палящем лете я!
Гремят на мне / наручники,
любви тысячелетия…»
Если «Флейта-позвоночник» воспевала Лили Брик, то поэма «Человек» была явно направлена против неё. Не Лили ли Юрьевна восстановила против этого произведения Алексея Максимовича Горького? Слишком много доводов подтверждают такую версию.
Но потом отношения восстановились. И поэму «Человек» поэты-символисты назвали шедевром. И любовь, вроде бы, вернулась. Но ненадолго. В 1923 году поэту пришлось вновь сочинять поэму о любви и ревности.
Что же вышло из-под пера Маяковского?
Итак, на столе у героя поэмы «Про это» оказалась спасительная соломинка – телефон. И Маяковский позвонил. Ей. Но она говорить с ним не пожелала, о чём поэту сообщила взявшая трубку кухарка Аннушка. И поэт сразу же начал рыдать и превратился в плачущего медведя.
Почему медведя?
Бенгт Янгфельдт понял это так:
««Медвежья» метафора заимствована у Гёте, который в стихотворении «Парк Лили» представляет себя ревнивым медведем».
Но Гёте здесь, скорее всего, не причём. Маяковский, любивший играть словами, сам придумал себе это прозвище. Из своих инициалов: буква М и две буквы В, то есть МВВ. Произносилось это как «Ме две Ве» или (сокращённо) «Медве». Маяковский даже написал (во второй главе), как встретили его в каком-то зале, куда он случайно попал:
«Медведь, / медведь, / медведь, / медве-е-е-е-е…»
Впрочем, это не столь уж важно. Выражаясь словами самого Маяковского:
«Это никого кроме меня не касается…
Говорю – я медведь…
Косматый. Шерстью свисает рубаха».
В облике этого медведя поэт и отправляется в вояж:
«Белым медведем / взлез на льдину,
плыву на своей подушке-льдине».
Доплыв до Петрограда, он увидел у Невы самого себя, а точнее, героя поэмы «Человек», который тут же обратился к нему:
«– Владимир! / Остановись! / Не покинь!..
