– Сириус, что ты...
– Это для твоей безопасности. Не хочу больше рисковать.
– Сириус!
Нацепить, затянуть ошейник-удавку, которую не разорвать, не разрезать, не сжечь, на горле Рема – дело одной минуты. Ну, какое сопротивление он мог мне оказать?
– Сволочь...
Жалкий вид Рема, понимание его полной беспомощности – лихорадило все мое существо. Я напомнил себе, что не должен срываться окончательно. Только урок послушания.
– Ты меня напугал, Рем. И разозлил. Ты понимаешь, что тебя могли убить? А ведь мне не все равно. Это гарантия твоей безопасности, – я видел, что его начинает трясти, – Теперь, без моего разрешения, ты не сможешь уйти далеко. Ошейник начнет сжиматься. Чтобы ты не сделал потом глупости, ты в этом убедишься сейчас...
Я просто щелкнул пальцами, одновременно с этим сказав:
– Наказание.
Тонкая полоска впилась в шею Рема тонкими шипами. Он захрипел, дернулся, упал у моих ног, корчась от удушья. Одна минута... две минуты... Тело выгибается дугой... Три минуты... на четвертой он теряет сознание, а разорванный, грязный воротник рубашки красный от впитавшейся крови.
Все внутри меня горит, а зверь просит продолжения. Слишком мало! Я тоже считаю, что этого мало. Я отменяю наказание, просто коснувшись полоски ошейника. С силой бью по щеке Рема, пытаясь привести его в сознание. Можно и энервейтом, но это не то... совсем не то...
Он приходит в себя. Судорожно дергается острый кадык на тощей шее. Из горла вырывается стон-хрип.
– Плохо, Луни. Верно? Плохо. А ведь может быть еще хуже. Ты же этого не хочешь, верно? Знаешь, что будет, если я скажу "боль"?
Боль – еще одна команда для ошейника. Рем вытягивается на полу, его тело будто растянули на дыбе. Да это и есть чары-дыбы. Его лицо искажается от боли, а я слышу скрежет его зубов. Боль огромная, не хуже круцио или болезненной трансформации в полнолуние. Чтобы прочувствовать его боль, кладу руку на его лоб. Меня прошивает острейшая вспышка довольства.
Я прекращаю пытку, когда в уголках его глаз появляются слезы. Значит, достиг предела. Дальше идти не стоит.
Луни лежит передо мной, бледный, мокрый от пота после пытки, а по его телу пробегает неконтролируемая дрожь.
– Не хочу, чтобы тебе было больно. Не хочу тебя терять. Зачем ты рисковал собой? Ты очень меня напугал. Ты мой, только мой, слышишь?
– Я... я... не вещь... – выдавливает он еле слышно.
– Конечно, я знаю это. Я хочу только одного. Чтобы ты был рядом. Мы с Джеем всегда старались заботиться о тебе. Зачем ты сопротивляешься? У тебя будет все. Просто пообещай, дай клятву, что будешь послушным...
