Японская поэзия серебряного века | страница 96
Подходят соседские ребятишки:
— Дяденька, тут ведь усадьба Нечистой силы!
— А ведь и правда!
Из «КНИГИ ТИЭКО»[140]
Загородный домик[141]
Сердце мое сейчас рвется к тебе с силой тайфуна.
О любимая!
Над землей разлилась полночная мгла, источая холод,
Проникая сквозь синюю чешую рыб, в море спящих.
Спи спокойно там, у себя, в загородном доме!
Правда младенца сейчас существо твое составляет.
Все в тебе так чисто, светло, прозрачно —
Видя это, люди оставляют дурные мысли.
Пред тобой проявляется без утайки все хорошее и все плохое.
Ты поистине стала судьей моим, беспристрастным и строгим,
Привнесла во все мои низменные ипостаси
Правдивость младенца,
Выявила мою подлинную сущность.
Раньше я и не знал о том сокровенном Ego,
Но когда тебя судьей над собою поставил,
Ты и одарила радостью душу,
Душу ранее никому неведомого Ego.
Я поверил в скрытое под оболочкой немощной плоти!
Наступила зима, облетели все листья с дзельквы.
Ночь пришла — во тьме ни звука не слышно.
Сердце мое сейчас рвется к тебе с силой тайфуна.
Это чувство мое, как ключ, из земли бьющий,
Оросит твое тело горячей целебной влагой.
Сердце мое сейчас, подражая твоим движеньям,
Скачет, пляшет, бездумно и шумно резвится,
Но всегда при тебе несет неусыпную стражу.
О любимая!
Для меня ты теперь призрачный несравненный источник жизни!
Спи же спокойно.
По земле холодная зимняя ночь, как вор, крадется.
Спи же спокойно в маленьком загородном доме,
Спи сном младенца!
Наивные речи
Тиэко говорит, что в Токио нет неба,
Говорит, что хочет видеть настоящее небо.
С удивлением смотрю вверх,
Туда, где в редких просветах
Меж зеленых ветвей развесистых вешних вишен
Открывается знакомое с детства
Необъятное прекрасное небо.
Над землей висит пасмурная дымка
От сырости розового утра,
Плотная вблизи, прозрачная в отдаленье.
Тиэко говорит, куда-то за горизонт глядя,
Она говорит: «Синее небо, что каждый день на рассвете
Открывается над горами Адатара, —
Вот настоящее небо Тиэко».
Наивные речи о небе…
Тиэко катается верхом на ветре
Потерявшая разум Тиэко не слышит слов уговоров.
Она общается лишь с фазанами да тидори.
Вдоль лесозащитной полосы с высоких сосен
Желтую пыльцу осыпает на дюны ветер.
Девяносто девять ри песчаного побережья
В этот майский день взметено, затуманено ветром.
В соснах мелькает домашний халатик Тиэко.
На белом песке сгустки смолы темнеют.
Подбирая смолу в застывших прозрачных слитках,
Неторопливо иду вслед за Тиэко.
Фазаны и тидори — друзья бедняжки Тиэко.
Для Тиэко, переставшей быть человеком,
Книги, похожие на Японская поэзия серебряного века