Воспоминания чем-то сродни, наверно,
Чуть заметным касаньям светлячков с тонкой красной шейкой
В те дневные часы, когда зеленый фонарик
Хоть и ярко горит, но в солнечном свете не виден.
А быть может, они сродни песне девушек в поле,
Собирающих колоски, цветы луговые,
Или белым перышкам, что обронил голубь
Во дворе винокурни на теплом далеком юге…
Звук всплывающих в памяти воспоминаний —
Это голос флейты, глухое кваканье жабы,
Это незабываемый вечер, когда больному
Врач принес наконец целительное лекарство,
Это в час заката губной гармоники песня.
Аромат всплывающих в памяти воспоминаний —
Это темный бархат,
Это взор карточной дамы,
Непонятное чувство — то, что пробуждает
Шутовское обличье Пьеро на подмостках.
Нет, они не гнетут, как день, проведенный втуне,
Не сжигают, как жар тропической лихорадки.
Словно вечер поздней весной, воздушны воспоминанья —
Или, может быть, словно осени моей легенда?..
Колесо прялки, колесо прялки вертится тихонько, неторопливо.
Долгими печальными вечерами вертится, вертится колесо прялки.
В комнате по полу перекатываются две тыквы — золотистая тыква и красная тыква.
В этой комнатушке с деревянным полом, где на двери написано «Больница для бедных».
Одиноко грустит старуха сторожиха — хоть глаза не видят почти и уши не слышат,
Но на улице май. Сладкий дух от шелковой пыли.
За стеклом в шкафу чья-то кость печально белеет.
Лунная дорожка протянулась поперек канала.
Колесо прялки, колесо прялки — тихо-тихо тянется шелковая нитка,
Тихо-тихо вращается колесо воспоминаний — вечер печален…
Время уходит. Как уходит красный корабль в море.
Как уходит закатный отблеск со стены амбара,
Как довольное мурлыканье черной кошки…
Время уходит. Неизвестно как, неизвестно когда,
Уходит, отбрасывая легкие тени.
Время уходит. Как уходит красный пароход в море.
