Смутная печаль моя, мутная печаль,
Словно шкурка чернобурки, хороша на вид.
Смутная печаль моя, мутная печаль
Снежной ночью замерзает, на ветру дрожит.
Смутная печаль моя, мутная печаль
Ничего не бережет, ничем не дорожит.
Смутная печаль моя, мутная печаль
Только смертью одержима, радостей бежит.
Смутная печаль моя, мутная печаль!
Страх меня не покидает, душу бередит.
Смутную печаль мою, мутную печаль
Киноварью на закате солнце озарит.
Солнце озаряло иссиня-черные камни.
Сад наш дремал в киноварном закатном сиянье.
Там, вдалеке, на равнине испаренья клубились,
Словно знаменье близкого конца света.
Ветер пшеницу низко клонил в поле.
Пепельным цветом отливали колосья.
По полю брели древние исполины —
От облаков плывущих ложились тени.
И в летний день, в пору после полудня,
Пренебрегая сном, уходил я в поле,
Бегал, резвился в лугах привольных, зеленых.
Я в надежду свою впивался губами, зубами,
Мир озирая доверчивым, жадным взором.
Жил я! О да, воистину жил я!
Утро. Светит опостылевшее солнце.
Дует ветер.
Тысячи ангелов в баскетбол играют.
Я глаза протираю. Тоскливое похмелье.
Ненужная жаровня покрыта белесым пеплом.
Утро. Светит опостылевшее солнце.
Дует ветер.
Тысячи ангелов в баскетбол играют…
На черепичной крыше
остатки снега в слежавшихся комьях.
Пыльной дремой объятые ветви деревьев.
Зима, шесть часов утра.
Я тоже во власти дремы.
С чириканьем пролетела птица.
Пыльной дремой объят весь сад.
Растворился лес, исчезли дома в деревне.
Тоскливое запустение неба.
Сердце полно печалью…
Вот пробивается тусклое солнце.
Открывается синий краешек неба.
Там, в заоблачных далях
Стреляет из пушки Юпитер.
Тонут в дымке окрестные горы.
Деревенские дворы сладко зевают.
Улица приветствует небо.
Сердце полно печалью…
