Его милость пан воеводич виленский отметил: «Если бы мы раньше приехали, хотя мы и сейчас не опоздали, все равно пришлось бы ждать назначенного дня. Даже, если вы и говорите про прежнюю встречу с вашим хозяином, её полагается проводить как раз в тот день, который указан в заключительных записях, за который и ваши послы целовали крест. Почему вы занимаетесь очковтирательством, ссылаетесь на богослужение, не взирая на то, что мы приехали раньше за определённое время? Кроме того, согласно нашим расчётам и нашей езды, мы были бы здесь в вас ещё раньше на несколько дней. Но ваш Филон задержал нас в Вязьме по крайней мере на три дня. Мы даже хотели вопреки ему взять наши вазы, все вещи и самостоятельно ехать в столицу. Так же после Вязьмы нас намеренно заставляли далеко сворачивать на частые ночёвки, чтобы нас и впредь дольше задержать в дороге».
Приставы ответили: «Филон утверждает, что вас торопил, но вы, великие послы, ехали медленно».
Произнёс пан Вяжевич: «Он бы устыдился из-за своей лжи, чтобы здесь находился».
Козловский резко высказался на те слова: «Говорите, что хотели сесть на лошадей и самостоятельно ехать в столицу. Да и сейчас хотите самовластно к хозяину ехать. Не допустимо вам здесь, в царстве нашего великого государя, таким образом ездить. Это вам не в Литве и не в Польше!»
Ответил его милость пан каменецкий с возмущением: «Мы не холопы вашего царя, как вы! Мы свободный народ! Мы к вам приехали по собственной воле. Поэтому, если не будет все сделано в назначенный день, мы, стиснув наши губы, хотели бы свободно отъехать отсюда».
Козловский повторил, то, что сказал ранее.
А его милость пан каменецкий ответил ему: «Ты хоть знаешь, что мне с тобой вообще не стоит разговаривать, ибо ты мне не ровня. Я вольный шляхтич, а вы — холопы хозяйские! Если ты сядешь здесь, напротив меня, то это только из-за моей человечности и моего благородство! А за ваш обман, ложь и ненужную волокиту, готов с тобой и с каждым из вас встретиться за пределами посольства и оружием поквитаться. Поймите, каждого из вас, кто сюда приехал, готов заставить ценить достоинство его милости нашего короля».
Козловский ответил: «Не то сейчас время, чтобы говорить про личные предпочтения. Ты, Александр, очень высокими словами произносишь!»
Его милость пан воеводич вильнюсский сказал ему: «Ты, холоп, глупо говоришь!»
Горихвостов прикрывал своё поведение и слова хитростью. Так же Козловский часто врывался в разговор со своей грубостью. После этакого «чествования» отошли к своим избам, которые находились в том же посольском дворе.
