Не менее важным является и то обстоятельство, что, во-вторых, общество есть не только объект, но и субъект познания. Не некие инопланетяне, а мы сами стремимся познать то, частью чего при этом являемся. Тот, кто в тот или иной момент выполняет роль «познающего органа» общества, находясь как бы «внутри» его в процессе его познания (каковой процесс при этом и сам является одним из познаваемых процессов, причем влияющим на остальные), оказывается в существенно отличном положении сравнительно с изучающим природные объекты (в том числе и человека как биологическое существо) естествоиспытателем, получающим возможность взглянуть на объект познания «со стороны» (поскольку его объект исследования – разумеется, только в определенном смысле, – можно считать локализованным «вне» его). Являясь «частью» познаваемого объекта, познающий субъект не в состоянии в достаточной мере дистанцироваться от тех процессов, которые служат для него предметом изучения. Еще больше возможности объективного исследования общества ограничиваются тем обстоятельством, что во всей до сих пор имевшей место истории при наличии в обществе социальной дифференциации исследователь обязательно входит в ту или иную социальную группу и просто не может не отражать в полученных им результатах ее частные интересы.
Сказанное вовсе не означает, что попытки обнаружить некоторые общие закономерности функционирования общества предпринимать было бесполезно. Они регулярно предпринимались и часто были небезуспешными. Нередко именно заинтересованность определенных (прежде всего господствующих) социальных групп в идеологическом оправдании своих действий, приводила к множеству попыток понять и объяснить общественную организацию – хотя и всегда с определенных позиций. Что же касается объема знаний, то они постепенно накапливались, требуя уже хотя бы для их передачи, как, впрочем, и для практического использования какой-то систематизации. А главное, что определенной систематизации знаний требовал сам характер субъекта познания и действия. Если бы человек существовал в природе в определенном смысле «сам по себе», т.е. как животное действовал бы здесь и сейчас в качестве некоторой целостности, действия которой определяются ее потребностями и наличными условиями их удовлетворения, то ему, как и животному, не требовалось бы систематизации и обобщения получаемых из внешней среды сведений как особого процесса, хватило бы и выполняющих ту же роль условных рефлексов. Но человек как существо общественное – часть целого, распространенного во времени и в пространстве, и познает он в качестве органа этого целого, среда обитания которого – весь мир. Познаваемое здесь и сейчас одним не только вполне может пригодиться не ему (с чем, повторим, в животном мире вполне справляются условные рефлексы), а кому-то другому – в ином месте в иное время, но именно так в основном и происходит. Тут уж без определенной организации разрозненных сведений в какую-то систему обойтись просто невозможно. Но уровень обобщения имеющихся сведений, характер устанавливаемых между ними связей в значительной степени определялись их объемом, причем зависимость здесь была отнюдь не только количественной.
