Но Лаплас, как и другие представители механистического детерминизма, «смотрел на мир как на замкнутую систему, поведение которой можно, зная исходные условия, однозначно определить в любой момент времени»39. Поэтому он был уверен, что «если бы существовал ум, знающий все силы и точки их приложения в природе в данный момент, то и не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором»40. В дальнейшем оказалось, что достигнуть такого результата невозможно как по «субъективным», так и по объективным причинам.
И при наличии жесткой детерминации теоретическая возможность проследить указанные взаимосвязи даже в сравнительно небольшой системе в полном объеме практически нереализуема ввиду их быстрого возрастания с ростом количества элементов. «Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и “опосредствования”. Мы никогда не достигнем этого полностью»41. Как показал У. Росс Эшби, количество возможных состояний только информационного табло размером всего лишь двадцать на двадцать сигнальных лампочек таково, что оно превышает количество всех атомов в видимой части Вселенной42. Что же говорить о предсказаниях поведения? Другими словами, даже при сравнительно низком уровне сложности системы самое полное знание ее начального состояния и закономерностей функционирования принципиально не обеспечивает предсказуемость ее будущего в деталях, причем эти «детали» тем крупнее и существеннее, чем шире участок и долгосрочнее прогноз.
Конечно, отсюда вовсе не следует, что даже в мельчайших деталях возможно отступление от однозначной и жесткой причинно-следственной связи. Для материалиста вообще не подлежит сомнению, что каждое последующее состояние материи однозначно определяется предыдущим и действующими в объективной действительности законами движения. И тем не менее отсутствие возможности однозначно вывести последующее состояние того или иного объекта из предыдущего связано не только с технической, но и принципиальной невыполнимостью. Причиной такого положения является существование случайностей.
Случайность обычно определяют либо как комплексное «отражение в основном внешних, несущественных, неустойчивых, единичных связей», либо как «результат перекрещивания независимых причинных процессов»43. В первом определении как раз и отражается упоминавшаяся выше техническая невозможность однозначной «внешней» оценки движения системы вследствие ее сложности. Второе же определение отражает «внутренние» специфические особенности данного явления. Если мы рассматриваем какой-то процесс, протекающий в данном объекте, то он может быть полностью описан определенными закономерностями. Однако наличие других объектов приводит к тому, что взаимодействие с ними оказывает влияние также на этот процесс. Такое влияние не вытекает из закономерностей самого процесса, становясь по отношением к нему случайным явлением. «Случайность есть нечто относительное. Она является лишь в точке пересечения необходимых процессов. Появление европейцев в Америке было для жителей Мексики и Перу случайностью в том смысле, что не вытекало из общественного развития этих стран. Но не случайной была страсть к мореплаванию, овладевшая западными европейцами в конце средних веков»44. Поэтому, согласно Гегелю, нечто становится случайным не в силу беспричинности, а потому, что оно не может быть объяснено из самого себя45.
