— Что это за войско? Кто они? Откуда они пришли? — прокатились по рядам воинства Ствова вопросы.
— Это франки или саксы, — прокатилось между викингов.
— Когда я ходил с конунгом Инграром по Эмсу и Лабе, я видел таких воинов. Они тогда бросали эти зазубренные ангоны в щит, наступали на его древко, оттягивали щит к земле и поражали врага мечами. Они ловко и смертоносно бросали свои франциски, эти двусторонние топоры.
— Это саксы! — подхватил кто-то, — у них длинные ножи, они делают из кожи убитых людей попоны для своих лошадей!
— Они движутся на стреблян или на нас?
Над полем воцарилась могильная тишина.
Оба стреблянских войска, прекратив сражение, стали строиться вокруг своих стягов лицом к новому врагу. Бурундейская конница, оказавшаяся между ними, тоже развернулась лицом к саксам.
Начался с утра назревающий дождь. Заоблачный гул стих. Тишина над ратями, нарушаемая клацаньем оружия, стонами раненых, плачем женщин, и резкими гортанными криками пришельцев.
И вот, под надрывный звук рога и душераздирающий вой, саксы бросились на стреблян.
Их натиск был страшен. Первый ряд стреблян рухнул под смерчем из копий-ангонов и франциск. Всадники ворвались в гущу с реблянской пехоты, топча, сшибая с ног, орудуя длинными мечами как косами.
Стребляне дрогнули, начали пятиться. Их клич захлебнулся, упал стяг, сквозь треск и лязг пробился вопль:
— Оря ранен!
Видение этого эпизода прошлогоднего сражения при попытке захватить хранилища кораблей, за одно мгновение пронеслось перед Решмой. Он вздохнул, исподлобья уставился на Ждыха, снова приближающегося к нему.
— Чего ещё? — спросил он у вятича.
— Мы просим, хозяин, поклясться в обещаниях своих Ярилом-громовержцем про оплату в два безана на обереге, — Ждых протянул Решме грубо вырезанное из кости изображение птиц, змей, молний и чудовищ.
Придав лицу серьёзное выражение, Решма приложил руку к оберегу и сказал на кумите:
— Натоот!
Ягд Эйдлах прикрыл рот, чтобы не засмеяться.
Ждых побежал к Палеку с криком:
— Он поклялся своим богом! — и тотчас он подступил к Решме в третий раз, уже с подношениями: пшеничный корж с мёдом, фигурка из яшмы, изображающая длиннобородого воина на коне.
— Это от персидских игральных костей шахмат, — пояснил вятич, — не знаю, как в неё играют.
Он быстро удалился. Ягд Эйдлах поднялся, растирая затёкшие ноги и жмурясь сказал:
— Пойду, пройдусь. А ты, ягд, поспал бы, поел…
— Поем, — кивнул Решма.
Он снова повернулся к монаху:
— Давай, Ружик, странный монах, не знающий по-латински даже, рассказывай дальше, что ты делаешь в Моравии.
