Дэн так и не успел войти в состояние аффекта - из-за Чезаре.
Держась за горло, как и двое его собеседников, учитель одной рукой дотянулся до ученика и обнял его за плечи. Остальные маги застыли в самых разных позах.
- Я забираю твою боль и разделяю её, - сказал Чезаре очень тихо, но внятно. – У тебя несколько секунд, чтобы бежать. Беги, малыш.
Дэнни потратил эти секунды на то, чтобы вихрем влететь в свою комнату, схватить скрипку и книгу и выскочить в окно. Второй этаж? Какие пустяки для мага Боли! Собственно, никакой боли и не было – кроме той, которая жгутами обвила шеи магов. Чезаре и пополам её не сумел разделить… или у Дэна оказался слишком большой запас.
Он выскочил и, спотыкаясь, понёсся по вечерним улицам Азельмы прочь из города.
«Беги, малыш!»
Часть 2. Музыка и боль
Худощавый, высокий для своих лет подросток с длинными, ниже плеч, чёрными волосами и бледным чистым лицом стоял на рыночной площади маленького городка и наигрывал на скрипке. Близился конец шестого Светлого месяца, стояла ясная, но прохладная погода. Несколько яблок, крупный, очень спелый малиновый помидор, гроздь тёмно-рубинового винограда, наспех обтёртая тряпицей морковка и кривой жёлтый огурец, а также два пирожка непонятно с какой начинкой лежали среди мелочи на вытертом бархате старого футляра. В наполненном солнечной дымкой воздухе летали паутинки. Сразу же за площадью плескалась река – мелкий, ледяной, быстрый Ирх. Река пела голосами давно ушедших людей, брызгала в тех, кто подходил поближе, чтобы набрать воды. По другому берегу шли железнодорожные пути. Иногда по ним, скрежеща и грохоча, проезжал паровоз. В городке имелась маленькая станция и вокзал, похожий на игрушечный, но поезда тут останавливались нечасто.
Скрипач опустил смычок и скрипку, постоял, исподлобья глядя на прохожих. Их мимо шло немало – конец десятидневья, день девятый, когда можно не работать, рыночная площадь, где прилавки ломились от товаров. Возле музыканта остановилась целая семья: бабушки, дедушки, мать и отец, тоже немолодые, их сыновья с жёнами и множество детишек. Скрипач улыбнулся им, не разжимая губ.
- У него чёрная скрипка, - прошептала крохотная девочка с затаённым восторгом.
Музыкант слегка поклонился ей и поднял скрипку к подбородку.
Мелодия, которую он заиграл, считалась народной, хотя написал ее лет триста тому назад известный по тем временам композитор. Но поскольку обычно он создавал унылые гимны для церковных служб, другие пьески, более лёгкие по звучанию, ему не приписывались.
