И сама же отрицательно покачала головой. Ей казалось это очевидным. Жаклин Бушар — распутная женщина, и ее дочери наверняка пойдут по тому же пути. К дракону же отправляли только девственниц.
— Дамы, дамы! — доктор не смел взглянуть на вжавшуюся в кресло Валери.
— А ее тетя? — напомнила мадам Дюпре. — Вы помните, что сделала ее родная тетя тридцать лет назад? Она едва не погубила весь Лангедок.
— Она не исполнила свой долг! — торжественно заявила хозяйка.
Доктор поставил чашку на стеклянную поверхность стола, поднялся. Только так можно было прервать этот вызывающе неприличный разговор. А жаль — он с удовольствием бы посидел у камина еще полчасика.
— Обещайте, что позвоните нам, как только у графини родится ребенок! — потребовала мадам Арно. — Всего один коротенький звонок — просто скажите «да» или «нет».
Он охотно пообещал, поплотнее закутался в шарф и шагнул в декабрьскую стужу.
Звонок из замка раздался в пять часов вечера. Народу в кафе, несмотря на морозную погоду (а может, как раз благодаря ей) было много, и из-за гомона мадам Арно не сразу поняла, кто звонит. Незадолго до этого звонил поставщик шампанского, еще чуть раньше — молочник.
— Месье Вилар? — она повысила голос, и сидящие у барной стойки посетители разом замолкли. — Девочка? Да? О, нет?
На ее лице отразилось такое разочарование, что находившая в другом конце зала Валери поняла все без слов.
— Девочка, — сообщила мадам Арно приковылявшей к ней Сильвии Дюпре. — Но не та.
Схватки у Лорин Турнье начались тем же вечером — доктор едва успел вернуться в деревню из замка. Ребенок появился на свет уже под утро.
— Мальчик, — коротко сообщил он по телефону (не постеснялся разбудить Бригитту Арно в четыре часа).
— О-о-о, — выдохнула она и снова уснуть уже не смогла.
Жаклин Бушар при всех своих родах доктору предпочитала акушерку — та и денег брала меньше, и с главными сплетницами деревни не дружила, — и потому отнюдь не обрадовалась, увидев месье Вилара на пороге.
— Что, за драконышем пришли? — хохотнула она и громко рыгнула. И сделала вид, что не заметила, как растерялся доктор.
Ее кровать была отгорожена от остальной части комнаты ширмой. Повсюду валялись детская одежда и нехитрые, затасканные игрушки. Самих детей акушерка загнала в комнатушку на втором этаже — оттуда слышались их и жалобные, и возмущенные голоса.
Месье Вилар пожалел, что не захватил им гостинца. Но он так издергался за эти два дня, что не удивился бы, даже если бы оставил дома свой чемоданчик.
