– Деда, – снова проворковала Настенька тоном опытной чаровницы, уверенной в том, что чтобы она не натворила, ее тут же простят. И в самом деле, Яков Степанович посмотрел в огромные глаза маленького ангелочка и тут же, обмякнув, снова прижал любимицу к себе.
– Папа, пойдем, я сменю вам одежду, – захлопотала Лика, намереваясь переодеть Настеньку в чистые панталончики и рубашечку, а отцу дать новый пиджак.
После ухода домочадцев Николас стал разбирать почту, принесенную супругой. Он перебрал запечатанные конверты и его взгляд зацепился за крымский штемпель. Молодой человек, желая подтвердить свою радостную догадку, быстро вскрыл ножом конверт из Феодосии и скоро имел возможность прочесть письмо от Нади Белогорцевой, написанной ею собственноручно. Надя писала, что молитвы подвижника из Кронштадта, целительный крымский воздух и неустанная любящая забота ее мужа Сергея сотворили чудо – она исцелилась от белокровия.
«Если бы вы знали, дорогие Николас и Лика, какое это неземное счастье – чувствовать себя совершенно здоровым человеком, – писала в своем письме Надя. – Я больше не устаю, гуляю, сколько хочу и главное – нас скоро будет не двое, а трое! Но я очень скучаю по Чукотке, и как только наш малыш немного подрастет мы с Сергеем обязательно приедем к вам в Ново-Мариинск и, возможно, останемся в поселении навсегда».
Николас несколько минут неподвижно просидел на краю стола, охваченный чувством радости по поводу выздоровления молодой жены его друга, которую он полюбил как сестру. Их встреча была бы для него большим удовольствием. Другие письма тоже требовали его внимания, и он открыл послание от лондонского поверенного семьи Трентонов. Он прочитал письмо один раз, затем, не веря полученному известию, прочитал его повторно, и тогда печаль обострила красивые черты его лица. Поверенный Джозеф Тэйт извещал лорда Трентона о гибели его старшего брата Томаса, произошедшей от нелепого несчастного случая, а также о том, что он, Николас, унаследовал герцогский титул и все состояние семьи, так как его старший брат не оставил после себя наследников.
Следом за печалью пришла озабоченность. Николас не обрадовался полученному известию – он знал, что поездка в Англию станет нелегким испытанием для Лики и малышей; предвидел проблемы, связанные со сменой вероисповедания и получением наследства. Незаконченные дела в Чукотке придется оставить, так их не завершив. Но новый герцог Мэритон сознавал, что его возвращение на историческую родину с семьей – это его долг перед его страной и перед родом Трентонов, а он, как и всякий аристократ, не мог уклониться от исполнения своего фамильного долга. Взглянув на портрет Льва Толстого, стоящий на его письменном столе, молодой англичанин вполголоса повторил: «Делай то, что ты должен сделать, и будь что будет».
