По приезде Николас щедро рассчитался с проводниками и начал думать, что ему делать дальше. Золота у него оказалось слишком много, рассчитываться им было не слишком удобно. Поменять самородки и золотой песок на денежные банкноты можно было лишь в Охотске и как раз на пристани Ново-Мариинска стоял пароход «Ермак», который совершал регулярные рейсы между населенными пунктами русского Дальнего Востока. Николас справился у капитана парохода Елисеева возьмет ли он его пассажиром на борт «Ермака» и, получив от него добро, стал готовиться к плаванию.
Собрав вещи, Николас решился на новое объяснение с Ликой и стал писать ей письмо каллиграфическим почерком выпускника Императорского Александровского лицея.
«Дорогая Лика, я отправляюсь в Охотск ради обмена найденного золота на деньги, которые, как я надеюсь, помогут вашему торговому делу. Если я вам хоть немного дорог, и вы желаете видеть меня своим компаньоном, то приходите проститься со мной перед отходом парохода «Ермак». Мы обо всем поговорим и придем к согласию по всем интересующим нас вопросам.
Преданный вам, Николас Трентон».
Поставив последнюю точку, Николас с сильно бьющимся сердцем вложил письмо, на которое он возлагал все свои надежды в белый конверт и заклеил его. Мальчик-половой из трактира Петровича по его поручению тут же помчался подобно ветру в дом Кудрявцевых.
Но Лике в это время оказалось не до письма без указания адресата. Неожиданное несчастье с ее отцом свалилось, словно снег на ее голову, и сделало девушку глухой и слепой ко всему происходящему вокруг, тем более что, как говорится, ничто не предвещало.
Утро в военном гарнизоне Ново-Мариинска началось как обычно с пробудки и построения солдат. Капитан Михаил Скворцов поручил провести смотр подчиненным ему офицерам, а сам засел в кабинете за столом под небольшим портретом правящего страной императора Николая Второго писать отчет градоначальнику Гриневецкому, который намеревался в этот день посетить гарнизон с инспектированием. Скворцов дошел уже до половины, когда вдруг раздался оглушительный выстрел и душераздирающий крик.
Скворцов прислушался к взволнованным голосам, которые тут же раздались на плацу, и, нахмурившись, обратился к своему денщику:
– Влас, поди, узнай, в чем дело. Похоже, Кудрявцев опять набедокурил.
Денщик с готовностью вышел наружу и вернулся через пять минут со следующим донесением:
– Яков Степанович взялся обучать новобранцев стрельбе из винтовки, но, будучи в подпитии случайно прострелил себе правую ногу. Говорят, кость ноги раздроблена!
