Сто тысяч лучей солнца: жизнь и учения мастера Чод, ламы Церинга Вангду | страница 49
В Свайамбе я остановился в гестхаусе, который, кстати, по сей день существует. Неподалеку мясники разделывали буйвола. Они обычно выбрасывали ноги, так я подобрал эти ноги и сунул их в какие-то глиняные горшки. Затем я их вымыл и целый день варил себе суп, а ночью, наконец, его съел. Хотя в ином виде это мясо очень жесткое и несъедобное, если его долго готовить, оно становится очень вкусным. Я ходил за подаяниями, и получил столько пива, риса и муки, сколько мне было нужно. Через месяц такого питания я поправился, и был даже способен обходить вокруг ступы и делать Чод, как раньше. Затем я снова вернулся в Боддху, но в этот раз остановился в другом месте. В то время там было много дров, а по улицам ходили ослики.
Я встретил двух тибетцев из Ньялам, которые приехали в Непал продавать овец. Мы были очень рады этой встрече, так как других тибетцев в округе не было. Одного звали Таши Топгье, а другого Тензин Норбу. У Тензина, старшего тибетца, всегда было припасено много историй, которые он любил рассказывать. «Если ты помолишься о чем-то перед ступой, ты обязательно это получишь. Если ты хочешь детей - получишь детей, а будешь молиться о богатстве – станешь богатым». Они дали мне мясо и муку из Тибета, а еще чай и немного денег. Их дела, должно быть, шли очень хорошо, так как они спонсировали перекраску ступы, а также разместили новые молитвенные флажки. «Давай вернемся вместе в нашу деревню, у нас там нет ни одного ламы». – просили они. Даже в Боддхе в то время был лишь один лама по имени Гья Лама. Ему принадлежал единственный монастырь, этого ламу все очень уважали. Если ты попросишь у него благословления, он только прочтет мантру Гуру Ринпоче.
«Я не могу уйти раньше, чем проживу тут один год, в соответствии с наставлениями своего ламы», - ответил я этим пожилым зажиточным тибетцам.
Пьяный лама
Проведя месяц в Боддхи, я отправился в Сангку, где находится древний священный храм Ваджрайогини. Прямо под храмом было место для жертвоприношения животных. Там стояла совершенно белая статуя Ганеши, а земля под ней была вся красная от крови. Поскольку это меня очень расстраивало, жители гестхауса, где я остановился, посоветовали мне перебраться в пещеры повыше. Я провел там двенадцать дней, а затем решить выдвигаться обратно в Татопани.
И снова мне пришлось переходить широкую реку, но в этот раз там была лодка, перевозившая людей с берега на берег. Это была длинная деревянная лодка, а люди в ней сидели друг за другом в длинную линию. Хотя лодка выглядела безопасней чем веревка и упряжка, которую использовали ранее, она неожиданно опрокинулась, когда мы почти достигли берега. Я не умел плавать, но, к счастью, мой ремень зацепился за гвоздь на лодке, и, держась за нее, я добрался до берега, где тут же ухватился за дерево. Я был в безопасности, но все мои вещи попадали в воду. Непальцы умели плавать, и они помогли извлечь мой багаж, однако моя мука и дамару были испорчены. Я остался сушить свои вещи, разложив их под деревом, в то время как остальные люди продолжили свой путь.
