В то время мы, естественно, еще ничего не знали ни о Девяти, ни об эликсире. Я легко принял ее точку зрения и согласился со всем, о чем она меня просила, потому что у антропоидов, воспитавших меня, были весьма схожие обычаи. С единственной разницей, что в стаде взрослый самец мог иметь нескольких жен сразу, и не существовало никаких проблем с разводом как для самцов, так и для самок.
Мне случалось подолгу не видеть моей жены во время рейдов в джунгли или выполнения поручений Девяти. В таких случаях я обычно мастурбировал. Правда, у меня был еще один выход. Во время скитаний по джунглям я много лет находил утешение в знакомстве с грациознейшим существом на свете, великолепной пантерой по кличке Кута. Это была самка, конечно. О ней мой биограф даже не упоминает в своих романах.
На деле, он и вовсе не подозревал об ее существовании, так как я ему никогда о ней не рассказывал. Он был слишком симпатичен мне, чтобы я мог позволить себе смутить его чувствительную душу или нанести ущерб тому впечатлению, и так уже серьезно подпорченному моими предыдущими откровениями, которое к тому времени сложилось у него обо мне. Это было одно из тех редких человеческих существ, которое заслужило мою симпатию.
Моя любовная связь с Кутой была, должен признать, необычна. Когда-нибудь я более детально опишу эти странные отношения между человеком и огромным красивым зверем. К концу третьего года она бросила меня ради самца своей породы. Я подозреваю, что Кута это сделала из-за того, что не могла рассчитывать на потомство от меня. Или, может быть, оттого, что больше не могла переносить ревность моей супруги и опасалась, как бы та не подстроила ей какую-нибудь гадость. До того дня, когда одним прекрасным вечером мы с Кутой впервые занялись любовью на прогалине леса, лежащей на склоне горы, пантера была очень привязана к моей жене.
У меня не было ощущения, что я нарушаю свое обещание, когда я мастурбировал или делил любовь с Кутой. Оно касалось, в конце концов, только человеческих самок. И я не понимал, почему Клио ревновала меня к пантере. По логике вещей, она не должна были бы этого чувствовать. Однако я поостерегся рассказать ей что-либо о наших отношениях с Кутой даже после того, как та оставила меня. Однажды мы вернулись к этой теме, в тот день, когда отпраздновали седьмую годовщину нашей свадьбы и одновременно день моего рождения. Это было в нашем лондонском особняке, как сейчас помню, 21 ноября 1920 г. Мы выпили шампанского, и это было ошибкой, поскольку я пью так редко, что алкоголь тотчас бьет мне в голову. После первого же бокала я потерял всю свою осторожность. Я рассказал ей все о Куте и себе и расплатился за это долгими часами нескончаемых упреков и рыданий. В конце концов мне удалось убедить ее в том, что я не был ей неверен в истинном значении этого слова и что я не совершил такого уж ужасного преступления против природы. Для меня существует лишь одно преступление против природы, это преступление против моей природы, против моего естества, которое страдает, когда не может с необходимой частотой разряжаться от переполняющей ее, накопившейся сексуальной энергии. Другими словами, если я не трахаюсь шесть раз в неделю, я становлюсь раздражительным и злым.
