– Этому креслу больше трехсот лет, – говорит он, – но оно до сих пор твердо стоит на ногах. Как и все мы.
– Я не понимаю, – шепчет Тая, – я хочу домой! – ее всхлип птицей взмывает к потолку спальни.
– Тебе уготована иная судьба, – отвечает Кощей, глядя на израненные ветками и листьями ноги. – Я не могу отпустить тебя. Но могу сделать так, что последние два месяца ты будешь наслаждаться жизнью.
– Я не верю тебе! – Тая стирает слезы пальцами и смотрит на Кощея. Ее глаза сверкают от гнева. – У меня своя жизнь и она принадлежит только мне!
Кощей позволяет себе едва заметно усмехнуться.
– В этом замке ты более своей жизнью не распоряжаешься. Она – моя.
6
Я чувствовала, как задыхаюсь. Воды вокруг не было, озеро с русалкой остались во сне. Слова Кощея действовали на меня, как проклятие. Я не хотела мириться с ними, но в душе металось много противоречий.
Стоит ли мне притвориться покорной и втереться к нему в доверие? Может, я вовсе не переживу эти два месяца? Как давно мертвый человек может помочь мне наслаждаться жизнью?
– Ты…ты ужасен, – сказала я, – ты хуже любого монстра. Хуже зомби или некроманта. Ты обещаешь мне два счастливых месяца, а потом возьмешь и перережешь мне горло! – робкий голос перешел на крик, и я обнаружила качество, которого у меня никогда не было. Воля?..
– Я не убиваю невест, – сказал Кощей, – Мара…
– Да-да! «Мара убивает!» – передразнила я его. – Ты даже не похож на мужчину.
– Я был им.
– Вот именно! Был!
«Что ты делаешь, Тая? Совсем сбрендила?» – верещал голос, но я не могла остановиться.
Сердце бухало в груди, отдаваясь мощными ударами в ушах. Видимо, так чувствует себя моська, когда тявкает на слона?..
– Считай, как пожелаешь, – ответил Кощей, поднял руку и щелкнул пальцами. Рядом с кроватью появился таз, полный воды. Кощей извлек из длинного рукава платок, встал на одно колено и смочил платок водой.
– Что ты делаешь? – спросила я, пораженная его переменчивым настроением.
Этот тип пугал меня сильнее, чем кошмары, полные насилия, боли и страха. Кощей был таким холодным и спокойным, что я не могла представить, что будет, если он внезапно решит, что я ему больше не нужна.
Вместо слов Кощей схватил меня под коленом и силой заставил опустить ногу. Не успела я воспротивиться, как теплая влага коснулась моей ступни. Кощей вытирал ее платком, то и дело заново смачивая его в тазу. Ранки заныли и защипали.
Я почувствовала, как на щеках вспыхнул румянец. Против воли, против желания, и одновременно с приятным удивлением. То, как Кощей старательно обмывал мои грязные ноги, пробудило во мне что-то странное. Чувство страха ушло, волнение растворилось, спокойствием разойдясь по всему телу. А когда Кощей задел холодной рукой кожу между большим и указательным пальцем, меня передернуло от волны согревающих мурашек.
