— Представляю. А вы при этом говорите о битвах между Дельфами и их соседями, о развалинах Криссы, о монументах победам Афин над спартанцами и спартанцев над Афинами…
— Иногда. — Он засмеялся. — Придется говорить осторожней, когда поведу вас на экскурсию.
— А вот Возничий… Я видела его фотографию. Глаза выложены ониксом и белой эмалью, длинные металлические ресницы, узкий лоб и тяжелый подбородок… Ведь это, в общем, некрасивое лицо? А все говорят, он так прекрасен…
— Вы скажете то же самое. На картинках все не так. Как с великим Гермесом в Олимпии. На фотографиях мрамор слишком гладкий и сияет, как мыло. А от статуи перехватывает дух.
— Знаю. Я видела.
— Тогда готовьтесь увидеть Возничего. Это — одна из величайших статуй Греции. Знаете, что меня поражает, хотя я вижу его каждый день?
— Что?
— Он такой молодой… Я думал, что он — победитель соревнований, хозяин команды, но, говорят, он просто один из тех, кто вез владельца.
— Я читала у Павзания, что в Дельфах есть бронзовая колесница с обнаженным владельцем и юным возничим из хорошей семьи. Это он об этом?
— Нет, нашего Возничего землетрясение засыпало раньше, чем Павзаний приехал в наш город. Когда-то здесь было шесть тысяч статуй, очень многие погублены и украдены. То, что земля скрыла Возничего — явно рука богов, это спасло его от исчезновения. Один Нерон взял в Рим пятьсот статуй.
Вдруг раздались ужасные крики и шум.
— Ради Бога, что это?
— Да ничего особенного, маленький конфликт между рабочими.
— Маленький?! По звукам — настоящая война.
— Боюсь, мы очень воинственная раса. Там еще остались рабочие из археологической партии — убирают мостки и какой-то мусор. Ночью пропал мул и кое-какие инструменты, и все люди без особого пыла обвиняют друг друга в воровстве.
— Ладно, мне пора. Можете повести меня завтра на экскурсию? вы здесь будете в это время?
— Я здесь всегда.
Я остро представила себе целую жизнь в Дельфах на дороге под ярким утренним солнцем.
— Постараюсь быть здесь в восемь, если сумею пойти. А если нет…
— Не важно. Сможете, я поведу вас с величайшим удовольствием, а нет, так нет.
Он смотрел на меня сквозь сигаретный дым спокойным нелюбопытным голубым взглядом и я спросила:
— Кирие, а вы не знаете случайно, что происходило со статуями из музея во время войны? Возничий, например… Он был здесь? Спрятан?
— Он был в Афинах.
Позади меня остановилась облезлая черная машина, Саймон усмехнулся из окна.
— Доброе утро.
— Ой! Я опоздала? Вы меня искали?
