— Мы же должны их слушаться.
Он взялся за доски барьера. От близости темпорамы наэлектризовались волосы на лбу.
— Постой, — сказал Лёшка, приседая, — давай с колена. А я потом подстрахую.
— Du musst sehen, ob russische pilot gestorben ist oder nicht. Verstanden? (Ты должен увидеть, мертв русский пилот или нет. Понял?) — сунулся с боку Максимиллиан.
— Verstanden, — подтвердил Димка.
Он поставил ногу на колено Лёшке, вторую закинул на вершину барьера и, толкнувшись, выпрямился вверх. Друг на всякий случай держал его, застывшего на концах досок как на тонкой поперечине, за руку.
Кокон темпорамы зашипел совсем близко, искры слепящими чёртиками запрыгали сантиметрах в двадцати, до кабины расстреливаемого "ЛаГГа" за мутноватой пленкой электромагнитного поля, казалось, не было и метра.
— Komm schon! — не вытерпел Максимиллиан.
— Jetzt! — сказал Димка.
Он встал на носки и замер, заглядывая в кокон.
Темпорама снова рывком будто бы втянула его в себя, и он увидел, что одна из фашистских пуль высекла искры из приборной доски и вонзилась в дерево, а другая пробила плексиглас кабины, но советский лётчик в полетном комбинезоне и в шлемофоне был несомненно жив и пытался сдвинуть крышку фонаря.
От того, что немецкий ас промахнулся, сердце у Димки радостно трепыхнулось.
— Lebt! Живой! — крикнул он вниз.
— Bist du sicher? Lug mich nicht an! (Ты уверен? Не обманывай меня!) — придвинулся Максимиллиан.
— Lebt! — повторил Димка.
Вилли засмеялся.
— Du hast wieder verloren! (Ты проиграл!)
— Hornochsen!
Рассерженный Максимиллиан врезал по барьеру ногой. Он сделал это специально и, не оглядываясь, пошёл прочь, к темпораме номер четыре. Сооружение под Димкой зашаталось, и он непроизвольно взмахнул руками. Искры волной пронеслись перед его глазами, а правая кисть на секунду погрузилась в темпораму. Кожа ощутила льдистое покалывание, а затем под крик Вилли Димка рухнул вместе с Лёшкой на пол.
Подбежала какая-то женщина, посмотрела на копошащихся приютских (ничего стоящего внимания), ощупала Вилли. Тут же вынырнул "фрачный" старик.
— Was passierte?
— Sie sind gefallen (Они упали), — показал на Лёшку с Димкой Вилли.
— Klettern zur zeitrahmen? (Забирались к темпораме?) — уточнил старик.
— Ja, — кивнул Вилли.
— Мы не сами, — попытался возразить Лёшка, но лицо старика "скисло", едва тот начал говорить.
— Ich wusste immer, dass russischen kinder dumm sind, — сказал распорядитель.
Он грубо поставил Лёшку с Димкой на ноги.
