дерзкий труд человеческих рук. Двурогий родитель
Инах слева сидит, на сосуд опершись наклоненный;
кроткий его Фороней заслоняет и старец Иасий,
220 воин Абант, а за ним — негодующий на Громовержца
царь Акрисий, Кореб с головой на мече обнаженном,
образ Даная за ним, замыслившего преступленье,
тысяча следом вождей. Входя сквозь гордые двери,
толпы народа шумят, а знати горстка и те, что
честью ближе к царю, в ряду обретаются первом.
Жертвами внутренний двор загорелся, звеня суетою
женщин: чистейшим кольцом арголидянки мать окружают,
прочие — возле невест: со всех сторон обступив их,
новых обрядов черед толкуют, боязнь умаляя.
230 Девы пошли: красы блистательной, скромны повадкой, —
по белоснежным разлив ланитам румянец стыдливый,
долу склонили лицо; нечаянно к ним подступила
поздняя к девству любовь, и первого стыд прегрешенья
лица обеих смутил: омылися благоприличной
щеки слезой, пробудив в родителях трепетных гордость.
Именно так с небесной оси спускаются вместе
строгая Феба сестра
[34] и Паллада, — обе с оружьем,
взгляды обеих тверды, власы златые — узлами:
спутников с Кинфа ведет одна, с Аракинфа — другая;
240 даже взирая на них продолжительно, если дозволят, —
не разрешить: какая из них прекрасней, достойней,
больше — Юпитера дочь
[35]; когда б поменялись убором, —
шел бы Палладе колчан, а Делии — шлем оперенный
[36].
Радуясь наперебой, инахиды богов утруждали
жертвами в меру щедрот и достатков каждого дома:
кровь и нутро — одни, другие — травы сжигают,
третьи — а слышат и их, коль искренне сердце — куреньем
чтут богов и порог покрывают сломленным лесом
[37].
Вдруг неожиданный страх — изволением Лахесис строгой —
250 души людские сотряс, разрушил отцовскую радость,
праздничный день возмутил: к порогу безбрачной Паллады
шли они, — а для нее аргивский город Лариса
круч мунихийских отнюдь не ущербней
[38]; по древним законам
дщери Иасия
[39] здесь, в чистоте доросши до брака,
девичьи в жертву власы приносили, вину искупая
первого ложа; и вот, на идущих к высокой твердыне,
вниз по ступеням катясь, с вершины храма упавший
рухнул щит золотой, доспех аркадца Эвгиппа, —
светочей передовых огни, украшение свадьбы,
260 он загасил, и тотчас, раздавшись из глуби священной,
мощный голос трубы остановленный ход устрашает.
Первый ужас, прошел, и все к царю обратились:
то, что слышали глас, отрицают, но знаком зловещим
каждый был потрясен, и страх возрастал в пересудах.
Дивно ли? — Аргия, ты надела тогда украшенье —
мужа нерадостный дар — ожерелье Гармонии, многих
