С каждым словом, что он произносил, Респиги все отчетливее сознавал: то, что он сейчас тут говорит, это не только его политическое завещание, а нечто еще поважнее и поопаснее. Ему было ясно — теперь категорически нельзя останавливаться, дороги назад уже нет. И главное, он не в силах был побороть ужас от мысли, что его ждет такой же конец, как Линори, Корво и всех остальных. Поэтому ему не остается ничего другого, как до конца исполнять ту роль, что подготовил ему Эспиноза. Он постарался напустить на себя как можно более суровый вид и продолжал:
— Единственная надежда на то, что ставшая угрожающей амплитуда колебаний маятника уже достигла своего предела. И что теперь маятник качнется в другую сторону. Именно поэтому, нарушив молчание, на которое я себя обрек, я решил вернуться на арену политической жизни и взять лично на себя ответственность за осуществление закона, который носит мое имя. Со всех сторон меня просят стать гарантом Программы развития Южной Италии. Так вот, после долгих и мучительных колебаний я пришел к убеждению, что мой как политический, так и моральный долг согласиться на это.
Глория толкнула стеклянную дверь транспортного агентства. Прошла вдоль длинной стойки и, не глядя, села перед первой попавшейся кассиршей. Взгляд ее был устремлен в пустоту. Служащая агентства подняла голову и спросила:
— Чем могу быть вам полезной?
— Тут должны быть заказаны билеты на ближайший рейс на Нью-Йорк. На имя Линори.
Девушка склонилась над клавиатурой и нажала клавиши.
— Да, на сегодняшний вечер. Зарезервированы два места.
Глория несколько секунд оставалась неподвижной, словно не слышала.
— Второй билет не понадобится. Я лечу одна, Нинни останется здесь…
Машина Сильвии с включенной сиреной подлетела к краю мола номер девять в тот момент, когда яхта Эспинозы уже отдавала чалки.
Из трех других примчавшихся следом машин на мол выскочили полицейские с оружием на изготовку и приказали матросам остановиться.
Яхта пришвартовалась обратно, и на мол снова спустили трап.
Сильвия вместе с Треви и Куадри поднялась на борт.
Эспиноза наблюдал за этим вторжением, пытаясь сохранить свой, как всегда, невозмутимый и отстраненный вид. Но на этот раз события нагнетались с угрожающей быстротой. Эспиноза взглянул на Сильвию.
— Я всегда подозревал, что вы на редкость упрямая женщина. И я, значит, не ошибался на ваш счет.
Сильвия засунула руки в карманы плаща. Устремила пристальный взгляд на Эспинозу.
