Тано тоже пристально глядел на него и улыбался.
— Как бы то ни было, благодарю вас за то, что вы вытащили меня оттуда, спасли из этого ада. А теперь скажите: зачем я вам понадобился?
Линори решил, что следует все выложить сразу и без обиняков. Сказать просто и ясно.
— У меня убили сына. Я хочу отомстить!
Тано его слова, казалось, ничуть не удивили.
— Тогда вам следует найти кого-то, кто хорошо владеет пистолетом.
— Нет, человек, которого я хочу покарать, боится куда больше потерять свой капитал, разориться, чем умереть. Поэтому-то мне и нужны вы.
— И кто же этот человек?
— Аннибале Корво.
Тано несколько минут хранил молчание.
— Аннибале Корво — это мафия. Это Купол. Он неприкасаем.
— Я тоже был неприкасаем. До тех пор, пока не убили моего сына Миммо.
Тано кивнул. Он, видно, уже принял решение.
— То, что вы от меня требуете, — очень рискованное дело. И это достаточная причина, чтобы я дал вам свое согласие.
— Разумеется, в качестве компенсации за ваше сотрудничество я могу вам предложить…
Тано перебил его:
— Я сам вам скажу, что вы должны будете мне предложить. Но только тогда, когда вы меня перевезете отсюда в более приличное место.
— Меня здесь несколько дней не будет. Я собираюсь с семьей в небольшое морское путешествие. За это время человек, пользующийся полным моим доверием, позаботится о том, чтобы вы были обеспечены всем необходимым.
Тано вздохнул.
— Мне нужна полная картина нынешнего положения дел, все исходные данные: каковы ставки в этой игре, какова расстановка сил. Я хочу все знать о финансовой ситуации: банковские счета, суммы вкладов, акции, котировка, движение финансовых средств. Все!
Линори утвердительно кивнул:
— Хорошо. Вы получите все сведения.
Из огромного, во всю стену, окна в одной из комнат апартаментов шикарной гостиницы на вершине холма открывается широкий вид на Рим. Стоял один из тех ветреных дней, когда задувает трамонтана и небо яркое и чистое, без единого облачка. Но Эспиноза не отдергивал занавесок. Он предпочитал искусственный свет настольной лампы в углу гостиной. Он любовался на золотые с эмалью карманные часы конца восемнадцатого века, с нескрываемым удовольствием открывая и закрывая их крышку.
— Нравятся? Я только что приобрел их на аукционе, Часы эго моя слабость, одно из самых больших моих увлечений. Мне нравится открывать их, рассматривать механизм, регулировать ход…
Корво взглянул на часы, и ему показалось, что и ему передается то удовольствие, которое ощущает Эспиноза, держа в руках эту старинную вещь.
