Вознесенная на неимоверную высоту, между небом и землей ослепительно блещет в солнечных лучах ульевидная громада Симонопетры. Сегодня в этой киновии не более тридцати братий, что явно недостаточно и для духовных ее нужд. Процветающая экономически, но скудная священством, Симонопетра годами обслуживается иеромонахами и игуменами со стороны. В заботе об укомплектовании монастыря и должном воспитании монашеской смены ревностнейшие из симонопетритов всячески стараются привлечь сюда новых людей, но отсутствие духовно правильного и бескорыстного руководства вынуждает лучших монахов к уходу[158].
Господь заповедал нам учиться праведной жизни не только из Писания, но на Его примере, говоря: Научитесь от Меня (Мф. 11, 29). Но как оставаться ревнителям монашества на месте, где игумен — наемник, не пастырь (Ин. 10, 12), а священнослужитель — пастырь-наемник? Монашеская жизнь даже вне общежития не терпит сребролюбия, ибо оно, наравне с лихоимством, есть душепагубная болезнь, конец которой — духовная смерть.
Стоит вспомнить, что в этой парящей на воздухе обители процвели такие игумены, как возобновитель ее Неофит, а из последних — Иероним, доныне здравствующий в Афинах как духовник храма Вознесения Господня. Духовным питомцем Симонопетры был монах Нил, муж великой учености и равного смирения. Несколько лет прослужил он секретарем Кинота. Именно об этом периоде приснопамятный Патриарх Иоаким III писал друзьям, что «для Патриархии было бы благом получать такие послания от Священного Кинота десятки лет», имея в виду бумаги, составленные отцом Нилом. Заболев туберкулезом в сравнительно молодые годы и опасаясь, как бы тяжкие страдания не помрачили в нем дар рассуждения, а скорбь не ввела в заблуждение душу, блаженный Нил заботился лишь о поддержании в себе духовного здравия. Не привязанный ни к чему плотскому, он отошел ко Господу в сорок лет, чтобы упокоиться в небесных чертогах вместе с приснопамятным земляком своим Никодимом Святогорцем.
Монахом той же обители был недавно скончавшийся в своем заблуждении духовник Матфей[159], строитель Кератейского монастыря. Несколько лет провел он столпником на одиноком утесе прямо против Симонопетры, в крохотной келье, ныне совсем развалившейся.
Несмотря на трудности, переживаемые монастырем в наши дни, величественный облик его, как и само нахождение в месте, овеянном духом пустынножительства, возводит душу к горнему. И всякий, кто взбирается сюда крутой и извилистой тропой, поневоле признаёт здешних отцов подвижниками. Путь в Симонопетру, как и в оба скита Святой Анны, «большой» и «малый», — это путь на Голгофу. На нем (а с некоторых пор и на тех двух) установлены проскинитарии, увековечившие чудо с малодушными путниками
