и многие другие делатели вертограда Господня.
Другие «делатели добрые» — знаменитые мастера иконописи, которые заботятся о поддержании искусства, завещанного апостолом и евангелистом Лукой, в том состоянии, какого достигло оно во времена Панселина, Феофана и Дзорциса.
Восхищение вызывают мастерские иеромонаха Серафима из лавриотской келлии Святого Иоанна Богослова и братства Иоасафеев, что в григориатской келлии Рождества Богоматери.
Иеромонах Серафим продолжает традицию монаха Хризостома, дивного старца той же келлии, создателя списка чудотворного образа «Достойно есть» для Протата и одновременно выдающегося учителя пения, который во времена духовного упадка и нестроений составил новый напев «подобнов» для всенощного бдения. Мастера-иоасафеи пришли из одноименного иконописного дома в Кавсокаливийском скиту и также работают в древней традиции, сполна оправдывая славу корифеев нашего иконописания.
Но каково бы ни было нынешнее состояние келлий, все они, в сочетании с представительствами всех монастырей Святой Горы и архитектурным комплексом Священного Кинота, составляют монашеский городок, своего рода столицу Афона. Нигде на земле не найти места, которое оказывало бы столь вдохновляющее действие на человека. Прежде чем попасть сюда, приходящие — особенно по дороге из Дафни — любуются великолепным видом на Стримоникийский залив с островами Фасос при входе в него и Самофраки поодаль, с горой Пангей и холмами Кавалы на прилегающих берегах и Хризопольской равниной в глубине и, наконец, обозревают панораму миниатюрной на первый взгляд Кареи в роскошной зелени сосен и плодовых садов, в зарослях винограда и орешника, напоминающих картины Тирольских Альп.
Cтолица афонского монашества в изобилии украшена куполами церквей и сводчатыми кровлями часовен с беломраморными крестами. В самом центре ее мы увидим Протат — старейший храм Святой Горы, знаменитый фресками Панселина и местным образом «Достойно есть», а чуть в стороне — Священный Кинот, «парламент» Афона. Словно сторожевые башни, городок с боков прикрывают Кутлумушская обитель и скит Серай (Cвято-Андреевский) с громадным собором, напоминающим о былом расцвете русского монашества.
Всякий, кто приближается к Карее впервые, испытывает робость. Еще больше усиливается она при входе, когда погонщик животных сообщает, что нужно спешиться, поскольку передвижение верхом — как и курение, громкие беседы, пение на улицах и т. п. — в этом священном месте строго возбранено. И наконец, переходит в священный трепет при виде тысячелетнего храма Протата, так сказать, Святой Софии
