Лавсаик Святой Горы | страница 57

Афона, и при мысли, что в нем читал величайший из агиоритов, Афанасий Афонский, молились византийские василевсы, патриархи и вельможи. Здесь воинами Михаила Палеолога были умерщвлены борцы с унией и герои Православия — насельники тогдашнего Карейского скита, ставшие благоуханной жертвой Богу[132]. Своды этой древней базилики оглашал произносимыми наизусть паремиями Великой Субботы преподобный Никодим Святогорец. Здесь же в начале нашего столетия произошла встреча прибывшего из Константинополя посольства с великим в патриархах Иоакимом III, за которой последовало извещение о вторичном его избрании на Вселенский престол и прощание Святейшего Владыки с Афоном и отцами его, который он всем сердцем возлюбил[133]. И в этих же стенах, пред чудотворным образом «Достойно есть», собрались представители всего афонского мира, чтобы после коленопреклонного моления к Пречистой подписать соглашение о вечном союзе Святоименной Горы с матерью-родиной[134].

Список чудотворного образа «Достойно есть» с годовыми праздниками святогорских обителей, 1928 г.

На улицах и перекрестках этого священного города вместо обычных приветствий постоянно звучит: «Благословите!» — с ответным: «Господь!»[135]. Здесь входят в чужую комнату, не иначе как постучав в дверь со словами: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!» и услышав изнутри: «Аминь». Все здесь на византийский лад, и даже время, ибо начало суток отсчитывается в Карее от захода солнца, что бы ни показывали часы в миру.

Особенно впечатляет ласковая приветливость монахов, которые все без исключения, от проистаменов до простых черноризцев, заняты рукоделием. Каждого гостя встречают с истинно отеческой любовью и после традиционного угощения вручают ему диамонтирион, то есть подорожную, позволяющую рассчитывать на прием и невозбранное пребывание во всех святогорских обителях[136]. И здесь я взываю к благочестивому чувству паломников, движимых евангельским и боголюбивым духом. Ибо не переводятся, увы, особенно среди литераторов, недобросовестные критики, которые то ли из корысти, то ли по непонятной глухоте к живым проявлениям духа выискивают множество изъянов в здешнем укладе, как и в самих его носителях. Но тщетно расточают они свои мудрые советы, сводящиеся к тому, что святогорскому монашеству пора наконец усвоить «современный» стиль жизни. Безумцы эти забывают (как забыл один молодой представитель журналистской братии, открывший на Афоне «республику долгобородых»), что истинное священство — те самые батюшки, которые крестили их самих, — вряд ли составляет одну Церковь с коротко остриженными братцами, больше всего на свете жаждущими повидать Европу.