– Тогда что же происходит? – спрашивает он.
– Небольшой анализ, который мы только что вкратце проделали, показывает, что элемент «я», воспринимающий, должен обязательно находиться вне восприятия. Наше восприятие появляется через аппарат, который сам не является объектом восприятия.
– Как камеры нет на фото, и художника на картине, – говорит Уолт.
Я киваю.
– Что оставляет нам два оставшихся элемента: акт восприятия и воспринимаемый объект.
– И как же можно устранить эти два? – недоумевает он. – Я уверен, что есть видение объектов. Смотри, вот пример, – Уолт поднимает свою чашку. – Вот кофейная чашка, – говорит он, артикулируя так, будто говорит с полуглухим стариком.
Мы оба рассмеялись, вновь возвращаясь к игривому настроению, столь подходящему для маленького весёлого эксперимента.
– Окей, – говорю я. – Эта чашка, которую ты предположительно видишь, из чего она создана?
– Керамика, я полагаю.
– Я имею в виду прямое зрительное переживание.
– Да, я и говорю о своём переживании, – говорит Уолт.
– Не будет ли более верным сказать, что в твоём непосредственном переживании чашка создана из цвета? В действительности видишь ли ты что-либо ещё, кроме цвета? Не является ли керамика лишь идеей, концепцией, взятой из переживания цвета, прикосновения и звука?
Он снова бросает взгляд на чашку.
– Ну, да, наверно, – говорит он.
– Значит, ты согласен, что в прямом зрительном переживании ничего больше нет, кроме цвета?
Теперь он изучает чашку внимательно.
– Ну, я вижу форму, свет и цвет.
– Но форма это лишь особый узор цвета, не так ли?
– Верно.
– И я уверен, что под «светом» ты понимаешь различные оттенки, которые являются лишь различными цветами. Не является яркий свет просто оттенком белого? – спрашиваю я.
– Хорошо. В моём восприятии чашки нет ничего, кроме цвета.
– А есть ли «чашка» и «цвета чашки»?
– Что ты хочешь сказать?
– Воспринимаешь ли ты как объект, так и его цвет? Или есть только цвет?
– Да, ты прав, – говорит Уолт. – Есть только цвет!
– Значит, нет чашки, а только определённый узор цвета, который потом назовёшь «чашкой»?
Теперь он улыбается.
– Я вижу только цвета.
– А что если я скажу, что не видишь? – отвечаю я.
* * *
– По правде говоря, меня бы это не удивило. Ты говоришь, я не вижу цветов?
– Вот что я говорю: Мы не видим цветов, потому что цвет и его видение это в точности одно и то же. Говорить, что мы видим цвет подразумевает разделение между «видением» и «видимым», чего просто нет в нашем переживании.
