— Я могу помочь вам вместо нее, — сказал Рауль, сделав шаг вперед.
Кадану стало неспокойно. Это уже несколько нарушало установленный между ними этикет.
— Не стоит, я готов подождать.
— А я — нет.
По спине Кадана пробежала дрожь, и он посмотрел на Рауля через плечо.
— Я очень долго ждал, разве нет?
Кадан молчал. Впрочем, он не успел бы ничего сказать, если бы и хотел.
Рауль навалился на него со спины и рывком развернул к себе. Он был заметно сильней, и Кадан, как ни старался, не мог вырваться из его рук.
Рауль принялся стягивать с плеч Кадана камзол, и драгоценные пуговицы зазвенели по полу, отлетая от него. Кадан вертелся в его руках как змея, но в конце концов Раулю это удалось, и он, тяжело дыша, прижал Кадана к себе.
— Не надо… — выдохнул тот. Руки Рауля сжимали его как тиски.
— Ты принадлежишь мне, Кадан. Ты давно должен был понять.
Кадан стиснул зубы, но ничего не сказал. А Рауль, решив, что борьба с одеждой слишком хлопотна, развернул его и швырнул на кровать вниз лицом, а затем накрыл собой.
Он шарил по телу Кадана, исследуя его, как не исследовал его никогда. Тот пытался отползти, но не мог.
Кадан попытался оттолкнуться от кровати, чтобы сбросить Рауля с себя, но в итоге лишь помог ему стащить с себя кюлоты и оказался прижат обнаженными бедрами к его распаленному естеству.
— Еще чуть-чуть, — Кадан не знал, уговаривает Рауль его или себя, но в следующее мгновение тело пронзила боль. Он застучал кулаками по кровати, но звук ударов тонул в пуховой перине, а Рауль рывками двигался в нем.
Наконец Кадан вцепился зубами в покрывало, чтобы приглушить боль и не закричать.
Толчки Рауля были быстрыми, яростными и глубокими, как будто он хотел пронзить его насквозь.
— Ты мой, — шептал он и покрывал поцелуями шею Кадана, сжимал его плечи до синяков.
Но чувство принадлежности все не приходило к Раулю, он сам не верил своим словам. И как бы яростно он ни вбивался в обмякшее тело, не мог приблизить финал.
В конце концов он вышел из Кадана и, прижимая его к кровати одной рукой, довел себя до финиша другой. Теплые брызги упали на белые ягодицы, и оба наконец вздохнули с облегчением.
Рауль оттолкнулся от кровати и встал, глядя на тело, распростершееся под ним. Он чувствовал себя пустым.
Кадан, едва высвободившись из его рук, подтянул колени к груди и уткнулся в них лбом.
Плечи его сотрясали беззвучные рыдания.
Рауль стиснул зубы. Он не знал, остаться или уйти.
Кадан тоже не знал. Он чувствовал себя разбитой статуэткой, брошенной в угол безразличной рукой. Но больше всего он боялся сейчас остаться один.
