‐ Помолчи, Корытков, ‐ властно сказал Бобров. Ты свое дело сделал ‐ спасибо тебе. А
теперь покуда без тебя додумаемся. ‐ И опять обратился к Лиде ‐ А как вы предложите
проводить сплошную коллективизацию? По отдельности каждого уговаривать? Это
сколько же мильонов по отдельности надо уговаривать? Да собери всех коммунистов, да
все они охрипнут, вся партия голос сорвет, ежели по отдельности всех этих мильонов
уговаривать будем! ‐ Он тяжко стукнул кулаком по столу, и глаза его сверкнули неистово ‐
Я за коммуну с Колчаком бился десять лет назад. И никуда от этой мечты не поворочу, потому как моя мечта соответствует генеральной линии партии. Поняла ‐ нет?
Лида с сожалением смотрела на этого красивого, горячего мужика и думала: «Ведь
он прирожденный трибун и главарь. И все это остается лишь грубой силой без культуры, без тонкости мышления, без политической гибкости».
‐ Куда к чертовой матери посыльный пропал? Тоже спать побежал, язви его в душу! ‐
распаляясь, закричал Бобров.
Он поглядел в заиндевевшее окно и нахлобучил шапку:
‐ Айда‚ товарищ уполномоченный, исполнителей собирать. Арестуем зачинщиков, В
холодные бани их на ночь. А завтра по ‐ новой собрание.
Лида поежилась в теплой комнате и воскликнула:
‐ Я категорически протестую. Товарищ Бобров, не громоздите ошибки на ошибки. Не
смейте арестовывать, не нарушайте революционной законности!
Она уже и не знала, какие еще слова выкрикнуть, чем предотвратить преступление. А
Бобров только усмехнулся в ответ на этот женский беспомощный вскрик.
‐ Ничо им! ‐ сказал он. ‐ Тут прежде кулак законность наводил...
‐ Товарищ Ковязин, что вы молчите?!
Ковязин шевельнулся на табурете, не сдержал долгого вздоха.
‐ Я итак, и этак размышляю, устало сказал он слабым голосом. ‐ Если мы уедем, в
Кожурихе ничего так и не будет. А без коммуны мне в город не показывайся. Собрание
завтра проведем убедительнее. Тут вы правы, товарищ Москалева. В одну ночь
зачинщиков ‐ не всех, товарищ ‚Москалева, а зачинщиков, ‐ приморозить не помешает.
Прекратят контрагитацию. Такое сочетание разных мер будет правильным.
‐ Я немедленно сообщу в окружком и крайком и напишу в редакцию. Вы искажаете
принцип добровольности.
Открывая дверь, Бобров сказал почти дружелюбно:
‐ Нам отвечать не привыкать. Мы за колхоз, а не против. Корытков, возьмешь замок в
ящике, запрешь сельсовет. Да проводи гостей ко мне на квартиру. А мы с
уполномоченным подойдем, как дело изладим.
От захлопнувшейся двери поползла понизу мутная волна, и Корытков поднялся с
