коленке: ‐ Чего‚ говорю, куковать одной? Молодая ж еще, двадцать пять, говорю, всего‐
то. Так ку‐уда там! После Сережи, говорит, мне никого не надо, и одна проживу. Ах, ты! ‐
говорю. Чуть за виски ее не оттаскала, ей‐богу!
‐ А как ты... ‐ начал, было, Иван, но спохватился и
перешел на жесты ткнул себя в ухо, показал на мать, потом себе на губы.
‐ Что ты хочешь сказать? ‐ смеясь спросил Вася с готовностью, заранее гордясь
умением разговаривать с бабушкой.
‐А как она знает, что тетя Таня отвечала?
Вася, усиленно раскрывая рот, несколько раз прошептал:
‐Тетя Таня, тетя Таня!
‐ Ну, тетка Таня, ‐ насторожилась бабушка.
Вася пошлепал губами.
‐ Как же, ‐ обрадовалась Елена Ивановна, обращаясь к Ивану. ‐ Сама мне говорила, но Вася показал на бабушку, на ухо и помотал головой.
‐ А‐а! ‐ пренебрежительно протянула бабушка. ‐ Мне и ушей не надо, я и так все
разбираю. ‐ Смотрела она на внука, а обращалась к сыну.‐ И тебя скоро буду разбирать„.
Иван от удивления усмехнулся и, не сдержавшись, удрученно цыкнул губами.
А Лида всю дорогу сидела отрешенно, с глазу на глаз с Москвой.
От чопорной приветливости серо‐голубой комнаты ничего не осталось. Раздав
подарки, Иван собрался на последнее заседание конференции, чтоб захватить хотя бы
конец. Уже в пальто он приостановился на пороге, удовлетворенно созерцая суету.
Элька, измазавшись шоколадом, таскала куклу и теребила бабушку:
‐ Дай тяпочку!
Это слово даже на слух требовало некоторого разгадывания, но бабушка прекрасно
поняла внучку и, накинув на плечи новую шаль, хотя в комнате было жарко, открыла
чемодан, приговаривая: ‐Найдем тебе тряпочку. Ты дочку спать уложить. Вася катал по
паркету дребезжащий колесами красный насос и кричал:
‐ Г де тут вода? пока не отыскал дверь в ванную. Лида открывала тяжелое окно. ‐ Ну‐
бодро сказал Иван,
‐ Переспим здесь ночку, а завтра опять на поезд. Лида повернулась, прислонилась
спиной к подоконнику: ‐ Как, завтра?
‐ А я тут всяких билетов напас: и театральных, и железнодорожных. ‐ засмеялся
Иван.
‐ Это невозможно, тихо сказала Лида, ‐ Это совершенно невозможно.
‐ Нельзя, ‐ проговорил он уже серьезно, ‐ Целую неделю идет конференция. Да еще
пять суток ехать до дому. А ведь сеять, сеять надо. Мы и так опаздываем к началу сева...
Да, ‐вспомнил он, ‐В тумбочке пропуск в Кремль есть, специально для семьи.
Прогуляйтесь до вечера.
‐ Да, сеять надо, ‐ покорно сказала Лида, отходя к тумбочке. И показалась она Ивану
усталой и пожилой, совсем не такой, как на вокзале. И слишком просто висели ее прямые
