Ивану захотелось свеситься из окна, чтобы разглядеть смеющихся. Он навалился на
подоконник, а ощущал себя так, будто стиснут на этом острове‚ на этой коротенькой
улице, зажатой мостами, между Москвой‐рекой и каналом.
Податься бы туда, за Кремль, на Тверскую, которая и заполночь светла и полна
народу. Там можно разглядеть всех встречных и почувствовать себя вольным парнем.
Иван досадливо крякнул и тут же прислушался ‐ не слышно ли его было на улице? Потом
тихо засмеялся и отошел от окна. Он задернул тяжелый полог кровати и зажег верхний
свет. От голубовато‐серых стен и полога, от голубовато‐зеленого дивана и кресел повеяло
прохладной приветливостью, словно комната заранее приготовила обязательную улыбку
и только ждет необходимости улыбнуться.
И на кой черт он выпросил отдельный номер?
Трусовецкий с соседом уже наговорились вдосталь и похрапывают наперегонки или
досказывают друг другу анекдоты, перед тем как уснуть. А он торчит в одиночестве и
одиночество разгоняет сон.
Он знал, конечно, зачем выпросил этот номер: вот‐вот и придет телеграмма из
Воронежа; ведь в Новосибирске ожидает семью квартира на Красном проспекте в только
что отстроенном крайисполкомовском доме;
Там блестящий пол щелкает еще под подошвами. Скоро вдохнется в дом живая душа
‐ с ребячьим топотом, материнской домовитостью, с умными разговорами и по‐девичьи
стыдливыми ласками жены. И будет опять …, приклонить голову, и пропади они
пропадом осточертевшие за год столовки и одинокие ночи!
Все дни в Москве Иван пускался в хлопоты каждую свободную минуту, хоть этим
умеряя нетерпение и как бы приближая встречу, как бы уже переживая ее.
В тумбочке у постели спрятаны французские духи Коти в прямоугольном флаконе с
золоченым колпачком ‐ остаток нэповского расцвета, когда на новый советский червонец, твердо обеспеченный золотом, мы позволили себе на первых порах прикупить за
границей не только машины, но и предметы роскоши. Там же лежат две плитки шоколада
«Жорж Борман», теплая шаль и кукла, стоит пожарная машина с насосом.
Эта роскошная красная машина, которая в самом деле может качать воду, предназначена для Василька... Как Иван по нему соскучился!..
Еще в Воронеже приятели дивились сходству отца и сына. И скулы так же выступают, и нос такой же тонкий и крупный, и губы точно повторены в уменьшенной проекции.
Приятелей веселила эта копия, Ивану тоже становилось весело ‐ от гордости. Казалось, бы, похож не похож, а главное‐сын. Но, оказывается, сын‐то сын, а главное ‐ вылитый
