черных красок, золоченых рамок. Даже днем, когда и так видно, их подсвечивал снизу
огонек в медной чашечке на цепочках.
Мама шепотом объясняла Васе, что бабушка старенькая и поэтому верит в бога. Не
понял Вася, кто такой бог и как в него верят, но осталось у него смутное чувство, что
неловко верить в бога и о тех, кто верит, невежливо говорить вслух, как невежливо, например, увидев калеку, тыкать пальцем и кричать, что у него деревянная нога. Так что
Вася уже кое ‐ что знал о жизни и посмеивался над Элькой, которая только и запомнила
желтых ципок в Тернах.
...Все в том же коридоре, в самом конце у входа, жили тетя Таня с дядей Сережей.
Тетя Таня была большая, как бабушка. Дядя Сережа был худой и добрый, он подбрасывал
Васю к самому потолку, и Вася чувствовал, какие у него горячие руки ‐ так и пекли через
рубаху. Ни у кого не было таких рук.
У них тоже было существо вроде Эльки, только звали его Вероника, и оно совсем не
говорило, а лежало и чмокало губами.
Вася любил давать Веронике свой палец. Она сосала и довольно кряхтела‚ было
щекотно и смешно. Но взрослые за это ругали.
На другом конце коридора, возле ванной, жил Шенфельд. Он был лысый, в очках и
когда встречал Васю в коридоре, то больно трепал его по макушке жесткими пальцами.
Мама говорила, что Шенфельды очень хорошие люди, что детей у них нет, и они
скучают без детей. Поэтому Вася вежливо переносил ласки Шенфельда
Его толстенькая жена Прасковья Ивановна давала Васе кусочки копченой колбасы, намазанные вареньем. Порознь Вася любил колбасу и варенье, но вместе от них тошнило.
Он благодарил и скорее бежал к бабушке на кухню.
Бабушка счищала варенье, колбасу презрительно бросала себе в рот и. прожевывая, ворчала:
‐ И чего только не пхають мальчонке!
Во дворе Вася свел знакомство с Леней, который сам себя называл Ленькой. Он лихо
шмыгал носом и подтирал его рукавом. Жил Ленька в низеньком домике в глубине двора, окна которого стояли на земле. Чтобы войти туда, надо было не подняться, а спуститься
на несколько ступенек.
Вася любил заходить к Леньке. Там было дымно и людно. За столом сидел румяный
дядя с деревянной ногой и писал. Лист бумаги перед ним лежал так косо, что Вася не мог
понять, как же все‐таки строчки выходят прямо.
‐ Эх, закончу‚ ‐ бодро восклицал дядя, кивая на Васю‚ ‐ его матери отдам, пусть в
газету снесет.
Вася, подобравшийся было к самому столу, смущенно отходил.
На дворе Ленька прыгал и кричал Васе:
‐ Чайник, чайник, твой отец начальник!
