Сказал бы я тебе, да вот ‐ мешает. ‐ Послушай, зачем ты так? ‐ говорит мама с обидой,
‐ Я ничем не задела Елену Ивановну и вовсе не хочу задевать ее. ‐ Конечно, не задела, ‐ с
вызовом говорит Вася, сердито глядя на папу. Он все время был с мамой и сам видел, что
мама совсем не задела бабушку. Мама тихонько засмеялась, меленько так, но Вася то
слышит, что смех у нее жалобный и голос тоже, хотя она говорит шутливо: ‐ Есть у меня
защитник. Хоть ты дай отцу отпор.
Вася видит холодный папин взгляд, чувствует спиной, что мама задышала часто, будто плакать собралась‚ ‐ и, дернувшись вперед, хлопает отца по щеке.
‐ Не смей ‐ кричит мама, отдергивая его к себе.
Папа краснеет, смеется, ласково теребит Васины руки.
А Вася плачет в ужасе от содеянного. Он уткнулся матери в грудь, закрыл глаза, но
все равно продолжает видеть папино лицо, покрасневшее, смеющееся, виноватое. Он
прижимается к маме, но ему не жалко ее, ему жалко папу, ему стыдно себя, он ненавидит
свою ручонку которая до сих пор ощущает жесткую щеку.
Весь день Вася старался быть ближе к отцу. В лесу большие отцовские сандалии
похрустывали по прошлогодней хвое, продавливали в траве следы, и приятно было Васе, что его маленькие сандалики поспевают за ними.
Чуть в стороне мама вела за руку Элю; она шла в пестрой тени деревьев, и казалось, что перед ней бесконечно тянется кверху прозрачная сетка, играя на лице и на сарафане
светлыми и темными узорами.
Впереди всех шагала главная грибовница ‐ бабушка, с палкой и корзинкой в руках.
Под деревом, на солнечном скате. Вася увидел, как слипшиеся прошлогодние листья
приподнялись бугорком. Он бросился туда, оторвал лист от липкой шляпки Масленка и
закричал:
‐ Папа, иди скорее!
‐ Ты нашел, ты и сорви! ‐ сказал папа.
‐ Нет, ты рви! ‐ с отчаяньем крикнул Вася.
‐ Ну, сорви! ‐ ровно и тихо сказала мама издали.
Папа опустился на корточки, его большие пальцы осторожно обняли тонкую ножку. _
‐ Тебе хорошо. Ты маленький, споднизу видишь. А мне до шишек ближе, чем до
грибов.
Скоро раздалось нудное хныканье. Это означало, что Элька устала и просится на руки.
Она умела говорить, но предпочитала обходиться без слов. Плакала она тоже редко и
недовольство выражала хныканьем.
Вася с презрением поглядел на нее. Лицо у Эльки состояло из одних щек. В щеках
утонул круглый носик, Шеки подпирали черные яркие глазенки, щеки выжали трубочкой
губы.
Мама легонько тянула ее за руку, а она сучила ножонками, путаясь в траве.
‐ Ваня, придется тебе понести ее, сказала мама.
