‐ Головной убор.
‐ Антипартийный головной убор!
Отландеров поднялся и положил шляпу на стол.
‐ Совсем смените! Да и неужели вам в ней не холодно? Садитесь. Я секретарь
горкома.
‐ Уже знаю вас, товарищ Москалев... Я‚ как‐то морозов не боюсь... Закалка с детства.
Коренной томич.
‐ Что, поэтому и топлива в городе нет? Ну‐ка, давайте сведения о своих трудах
праведных. Зашмыгали люди, они приносили какие‐то папки и шептали на ухо
Отландерову.
‐ Топлива запасенона декаду, ‐ доложил Отландеров, перелистывая подшитые
листки.
‐ Что вы делали весной, когда сплав был? ‐ стукнул кулаком Иван. Почему санной
дорогой не вывозите? Вы же совершаете политическое преступление!
Дрожащими руками Отландеров перекладывал папки:
‐ На лесоучастках нет рабсилы текучесть кадров. Гужевого транспорта не хватает.
Дорога недопоставила уголь. Объективные причины.
‐ Текучка, обезличка. Все, что необходимо ликвидировать согласно шести условиям
товарища Сталина, у вас имеется в полном букете. Если через пять дней город не будет
обеспечен топливом на полгода ‐ положите партбилет и пойдете под суд. А сейчас
поехали на склады. Москалев ходил по пыльным, промозглым складам, пинал остатки
дров и угля и говорил с унылой злостью:
‐ И это называется на декаду! ‐ Да вы же или головотяп, или прямой вредитель!
Вечером первым пришел на бюро Бальцер, отсвечивающий кругло выточенной
головой. Ему было лет сорок пять, он был самым старым из членов бюро, над нагрудным
карманом его партийки поблескивал орден Боевого Красного Знамени.
Следом явился Георгий Остапович, отдуваясь и потирая шею.
‐ Тебе тоже топлива не надо, всегда жарко? ‐усмехнулся Иван.
Оказались мы с тобой в такой парне, шо сто потов сойдет. Как Зощенко пишет: втравил ты меня в поездочку. Ну, слушайте итоги.
Больше всего запас оказался у спичечной фабрики – дней на двенадцать. Меньше
всего у «Металлиста» ‐ натри дня. У остальных ‐ от пятидневки до декады.
‐ Та‐ак,‐ Сказал Бальцер. ‐ Нужны чрезвычайные меры.
Скоро сошлись другие члены бюро. Молча занял одно из кресел Банков, попыхивая
трубочкой, еще в дверях небрежно приложил руку к шапке со звездой Подольский, начальник Томского оперсектора ОГПУ; со снятой шапкой отдал поклон директор
университета Щетинин, каждому пожал руку редактор городской газеты «Красное знамя»
Дроботов.
Когда Иван бродил по пустым складам, он чувствовал злую беспомощность перед
головотяпом из гортопа. Страшно было подумать, как мог подвести город этот
незнакомый, чужой человек, находящийся со всеми потрохами во власти Ивана, но не
