Рудольф Нуреев на сцене и в жизни. Превратности судьбы. | страница 77



Хотя в конкурсе не присуждалось ни мест, ни призов, Рудольф стал самым популярным танцовщиком, оттеснив Васильева, считавшегося фаворитом в его родном городе. Сам Васильев признался, что «поражен» танцем Рудольфа, который очень радовался такому комплименту из уст человека, вряд ли склонного его хвалить. «Нуреев всех изумил своим животным магнетизмом и эмоциональным погружением в танец, — вспоминает Васильев, возглавивший через тридцать лет Большой театр. — В нем жила колоссальная сила и динамизм. Его надо было видеть живьем, ведь когда смотришь съемки того времени, они не передают того эмоционального накала».

Танец Нуреева оказал непосредственное влияние на Васильева, в последующие годы ставшего образцом бравурного московского стиля. «Нуреев первым из мужчин-танцовщиков исполнял пируэты на высоких полупальцах. Я в то время делал гораздо больше оборотов, чем он. Я считал, что красота пируэтов заключается в количестве оборотов. Но, увидев Нуреева с его удивительными пируэтами на очень высоких полупальцах, я уже больше не мог выполнять их на низких. Я стал высоко подниматься на пальцах и делать меньше оборотов, всего восемь-девять вместо обычных двенадцати или тринадцати, но это совсем другая эстетика, красивей и чище. Посмотрев на него, я начал обращать гораздо больше внимания на положение своих ступней».

В результате московского успеха Нуреев с Сизовой снялись в созданном по государственному заказу фильме о русском балете — эта честь выпала только ленинградским ученикам, — а Большой театр и Театр Станиславского по окончании училища предложили ему место солиста, минуя кордебалет. После выпускного концерта, который должен был состояться через два месяца, он ожидал третьего приглашения — в Кировский, но не имел никаких гарантий. Театр Станиславского его не интересовал, будучи, на его взгляд, слишком провинциальным. В Большом же танцевали Галина Уланова и Майя Плесецкая, балерины, партнерство с которыми Рудольф считал честью. Вдобавок труппа Большого стала первой в стране гастролировать на Западе.

Прежде чем сесть в поезд на Ленинград, он помчался в Большой театр посмотреть Плесецкую в первом акте «Лебединого озера». Там в антракте Рудольф познакомился с Сильвой Лон, московской балетоманкой на десять лет его старше, работавшей в государственных билетных кассах московских театров. Она разговаривала с группой ленинградских танцовщиков, танец которых видела днем раньше. «Как мы вам вчера понравились?» — спросил один из них. «Больше всех мне понравился такой высокий черненький мальчик из Ленинграда», — призналась она, не узнавая его, так как для выступления Рудольф красил волосы в черный цвет. «И вдруг встает маленький светловолосый юноша и говорит: «Почему все считают меня высоким и черным?»