Например, доцент кафедры истории и теории культуры РГГУ Екатерина Лапина-Кратасюк читает целый полугодовой курс «Инструментализация истории в медиа» стоимостью 14 700 рублей[29], на котором обсуждает со студентами, каким образом историки могут быть полезны при создании «мыльных опер». Она оперирует такими новоиспечёнными или калькированными с английского языка терминами, как «потребление истории», «присвоение прошлого» и пр., то есть пресмыкается перед мещанскими собственническими установками, ставит историческую науку заведомо ниже масскульта, развлечений, потребления и торговли.
Даже не поднимается вопрос, а насколько вообще хорошо и правильно работать на масскульт — совместимо ли это занятие с нравственными ценностями интеллигента[30] или хотя бы с профессиональными установками интеллектуала? А ведь это серьёзная этическая проблема. Многие авторы связывают оформление доктрины «массовой культуры» с Министерством пропаганды Третьего рейха. Например, Михаил Лифшиц называл фашизмом «союз предавшей истину элиты и презираемой ею толпы»[31]. Именно на этом тоталитарном принципе и строятся «современные медиа», в которых публика выступает в качестве бездумных, механических потребителей, а интеллектуалы в качестве экспертов, заставляющих «пипл хавать» ту или иную теле-кино-интернет-продукцию. При этом масс-медиа выступают проводником мещанских установок, воинствующего эгоизма, культа персонального успеха, культурного примитивизма, потребительского отношения ко всему.
Однако, вместо того чтобы заострить внимание на этой проблеме, большинство современных интеллектуалов предпочитает играть словами, то есть заменять термин «масскульт» как имеющий негативную семантическую нагрузку нейтральным термином «популярная культура». Но разве это устраняет проблему разрушающего влияния масскульта на личность и общество? Разве это решает проблему поиска новых способов реализации просветительской задачи учёных и художников?
Отказ от решения первой проблемы ведёт к следующему шагу: тотальная власть масскульта объявляется неизбежным злом, и даже не злом, собственно, а правилами забавной игры, следовательно, интеллектуалам предлагается «расслабиться и постараться получить максимальное удовольствие» от сложившейся ситуации. Это означает игру по чужим правилам и практически полный отказ от собственных нравственных или даже профессиональных установок.
Возьмём для примера телепередачки с участием Эдварда Радзинского — это ли не попытка превратить разговор об истории в клоунаду на радость жлобам. Предпринимались и другие попытки скрестить историю с модными тележанрами: «Умники и умницы», «Имя России».
