Добравшись до нижней ступени, Гризельда глубоко вдохнула, давая глазам привыкнуть к тусклому свету, струящемуся из открытой двери за ее спиной. В подвале стоял до боли знакомый запах земли и плесени. У нее комок подступил к горлу, когда она шагнула в небольшое помещение с низким потолком. Ноги на что-то наткнулись, и оно с грохотом покатилось по слежавшемуся грязному полу, и, когда она поняла, что это была жестяная миска Холдена, из глубины ее горла вырвался слабый звук, похожий на надрывистый всхлип. Она наклонилась и подняла ее. Теребя пальцами края миски, она прижала ее к груди, как талисман.
Слева от нее стояла старая железная койка с тонким матрасом в коричневую полоску, на котором спал Холден. Осторожно шагая по комнате и все еще сжимая в руках миску, она остановилась рядом с ней, по лицу текли слезы. Она немного отодвинула койку от стены, и там, едва заметно, так, чтобы не увидел Хозяин, были нацарапаны буквы Г+Х.
***
— Холден, расскажи мне про твоих маму и папу, — прошептала она в абсолютную, холодную тишину.
Хотя она чувствовала, как его грудь слегка давит на ее, как каждые пять секунд или около того, его дыхание согревает ей шею, она ничего не видела. Вокруг было чернее черной ночи, такая всепоглощающая и кромешная тьма, что можно было подумать, что весь мир исчез.
Они оба очень устали после целого дня работы в саду под надзором пронзительных глаз Хозяина, следящих за каждым их шагом. Они быстро усвоили, что если рука Холдена коснется руки Гризельды, или ее взгляд дольше обычного задержится на Холдене, это непременно повлечет за собой побои. В зависимости от настроения Хозяина, который мог просто вырубить на несколько часов, или заставить тебя весь оставшийся день корчиться от боли. В первый раз, на то, чтобы зажили разбитые ребра Холдена, ушло несколько недель. А у Гризельды на подбородке до сих пор был виден след, оставшийся у нее после того как Хозяин спустя несколько дней разбил ей лицо. Он не очень удачно зажил. Когда она проводила по нему пальцами, то чувствовала неровный, бугристый шрам, который теперь, скорее всего, останется навсегда.
Гризельда сосредоточилась на дыхании Холдена, на теплой, успокаивающей руке, лежащей у нее на бедре. У нее слипались глаза, с Холденом было на много теплее, чем в ее собственной кровати, но она знала, что это лучше, чем поддаться усталости и уснуть вместе. Если такое когда-нибудь случится, Хозяин обязательно их убьет.
