Кроме Майи, к которой Гризельда была глубоко привязана, и Пруденс, которую любила легкой любовью взрослого к ребенку, она никого близко не подпускала к своему сердцу. У нее не было других друзей. Ей нравилась Сабрина Маклеллан, она очень уважала ее, но их отношения оставались сугубо профессиональными. А Джона? Его она презирала.
И вот теперь она была здесь с Холденом, и в ее жизнь снова вошла любовь, вот только она не знала, как ее найти, определить, развить в себе и удержать. Это пугало ее, потому что все, кого она когда-либо любила, — мать, бабушка, Холден — в конечном итоге ее покинули. И Холден оказался совсем не тем, кем был раньше. Он изменился. И это тоже очень ее пугало.
Она снова призадумалась о том, не будет ли лучше и безопаснее просто вернуться домой. Она могла бы тихонько спуститься по лестнице, позвонить Джоне за счет вызываемого абонента, и он приедет и заберет ее. Он, конечно, ее малость изобьет, но потом заведется и некоторое время будет с ней очень милым. Завтра утром она снова выйдет на работу в рубашке с длинными рукавами, и Майя, как всегда бойкая на язык, будет закидывать ее вопросами о выходных Зельды в Западной Вирджинии. Ее пустая, бессмысленная жизнь просто потечет дальше.
Или она может рискнуть.
Она может рискнуть и остаться. Выяснить, кем же стал Холден, разобраться с их прошлым, определить их будущее.
Ее руки, нервно складывающие и разглаживающие на кухонном столе пустые продуктовые пакеты, замерли.
Их… будущее.
Она несколько раз зажмурила глаза, стараясь не поддаваться панике, но паника уже началась. Гризельда никогда не задумывалась о своем будущем, не надеялась на него и не планировала. Она не читала те брошюры местных колледжей, что дала ей миссис Макеллан; она не мыслила категориями брака или детей. Будущее было роскошью, которую могли себе позволить люди с целями, поддержкой и любовью. Гризельда жила. Она ела, пила, дышала, работала, спала. Она не строила планы на будущее.
И все же, это слово с такой легкостью проникло ей в мозг, будто что-то в ее голове или сердце, уступило и каким-то образом разрешило ей принять это слово, задуматься и впервые за всю ее взрослую жизнь всерьез над ним поразмыслить.
— Гри?
Она подскочила, испугавшись внезапного звука его голоса. Она даже не слышала, как Холден вернулся в квартиру.
— Да? — сказала она, прижав ладонь к бешено колотящемуся сердцу.
Его идеальные губы скривились в насмешке.
— Не хотел тебя напугать.
