— Ладно, у меня два пацана, а то и вовсе мог бы без наследников остаться.
И, весело сверкая глазами, Караваев во всех подробностях разыгрывает перед нами сцену взрыва. Чувствуется, что делает он это не впервой, но каждый раз заново переживает свою удачу, — шутка ли, отделаться ушибом!
— Вот, положим, компрессор, — он хлопает рукой по компасу, — а вот, — он тянет за рукав акустика, — стоит Уколов. Вижу, он меня подзывает: что-то неладно, мол, со всасыванием. Поглядели, послушали — вроде порядок. Но решили на всякий случай остановить, разобраться… Только я сделал шаг, тут и ухнуло — кожух на куски. Один вот у меня между ног пролетел, а самый большой угодил в Уколова. Не повернись он правым боком, был бы готов. Доктор говорит, от такого удара сердце могло остановиться…
— Ну, а сейчас он как? Ты его видел?
— Нет, не пускают. Но говорят, плохо…
— Что вы, Караваев, панику наводите! — появляясь на штурманской рубке, прерывает его Машенин. — Был я у него. Самочувствие хорошее. Температура нормальная.
После вахты я захожу к доктору.
— Вот! Читайте! — говорит он вместо приветствия, протягивая мне лист бумаги.
Читаю: «Кровоизлияние в правое легкое, перелом двух ребер, сотрясение мозга… неизбежно ухудшение… вторично настаиваю на срочной эвакуации…»
— Но я только что слышал от Машенина, что Уколов хорошо себя чувствует…
— И вы туда же! — взвивается доктор. — Да что они понимают?! Кто, в конце концов, здесь врач — я или Машенин?.. Я буду требовать заседания судового комитета…
— Погодите, Яков Григорьевич! Давайте по порядку…
— Да вы понимаете, что дело идет о здоровье, а может, и о жизни человека! Двое суток даже с легким сотрясением мозга при такой качке…
— Вы капитану об этом говорили?
— А вы как думаете?! Капитан меня выслушал, как будто все понял… Но через час явились в изолятор Машенин с инспектором: как, мол, себя чувствуете, голубчик Уколов? «Порядок, — отвечает, — полный порядок!» Представьте себя в его положении, что бы вы ответили: «Ой! Караул! Умираю!»? Ведь он в самом деле не мальчик и прекрасно понимает, что, если судно погонят в порт, ребята ничего не заработают… Он их прямо спросил: «Рыбка-то как, пошла?!» Те соловьями залились: «Идет, мол, окунь, как никогда. Уловы великолепные!..» А Машенин: «Ну, как вас, голубчик, лечат? Укольчики?.. Сколько раз в день?.. В какое время?.. Порошочки?.. Так, значит, так!» И в записную книжечку… «Вот и отлично, — говорит инспектор. — А мы уже собрались в Канаду идти, — доктор советует сдать вас в больницу…» Вижу, больной в лице переменился. Ясное дело, кому охота валяться на больничной койке в чужом порту, без языка?! А уж если думают сдать, значит, дела его плохи… Еле я их выпроводил. «Как вы не понимаете, говорю, что подрывать веру во врача — значит губить больного?! Я вам запрещаю подобные разговоры!»
